Собственное ханство
Огромная империя Чингиз-хана только внешне была единой. Практически сразу после своего создания ее начали раздирать внутренние противоречия из-за ненависти друг к друг чингизидов — внуков великого завоевателя. Потомки Угэдея и Чагатая терпеть не могли потомков Джучи и Толуя. Поэтому схватились за сабли чуть ли не сразу после Всемонгольского похода на Запад 1237-1242 годов. Великий хан Гуюк, пребывавший в монгольском Каракоруме, объявил войну хану улуса Джучи, владыке Золотой Орды Бату, пребывавшему в волжском Сарае. Тот вызов принял, но ранняя смерть Гуюка не довела ситуацию до кровавых столкновений. Зато западный улус постепенно стал изолироваться от центральной власти, и при ханах Берке и Менгу-Тимуре совершенно обособился от Каракорума, а его главы перестали появляться на монгольских курултаях.
Политический кризис в Орде был на руку русским князьям, которые пытались играть на степных противоречиях и тоже перестали ездить в Каракорум за ярлыками, предпочитая более близкий, хотя и не менее опасный Сарай.
На руку он был и немонгольским жителям Крыма. Выжившие после ордынского погрома византийские греки, венецианцы, генуэзцы, аланы, армяне, готы сумели отсидеться в горных и прибрежных крепостях, пока ордынцы резали друг друга. Степная часть полуострова была включена в состав золотоордынского улуса Крым, который возглавлял назначенный из Сарая улусбег или эмир. Итальянцы же вынуждены были платить монголам дань. Так, прибывший 21 мая 1253 года в Солдайю монах-францисканец Гильом де Рубрук в своей книге «Путешествие в восточные страны» отмечал, что не смог застать в городе капитанов, так как «начальники отправились зимой к Батыю с данью и еще не вернулись».
Ордынский даруга (сборщик налогов) взимал с итальянских факторий пошлины с торговых операций, а с приезжих купцов — налог на добычу местной соли в западной части полуострова. Аналогичные пошлины платила и фактория Тана, которую ордынцы называли Азак, а также покоренные тюрки-кипчаки (татарлары).
Рубрук так описывал состояние Крыма при монголах: «На море, от Керсоны до устья Танаида, находятся высокие мысы, а между Керсоной и Солдаией существует сорок замков; почти каждый из них имел особый язык; среди них было много готов, язык которых немецкий. За этими гористыми местностями к северу тянется по равнине, наполненной источниками и ручейками, очень красивый лес, а сзади этого леса простирается огромная равнина, которая тянется на пять дневных переходов до конца этой области к северу; она суживается, имея море с востока и с запада, так что от одного моря до другого существует один большой перекоп. На этой равнине до прихода татар обычно жили команы и заставляли вышеупомянутые города и замки платить им дань. А когда пришли татары, команы, которые все бежали к берегу моря, вошли в эту землю в таком огромном количестве, что они пожирали друг друга взаимно, живые мертвых, как мне рассказывал видевший это некий купец; живые пожирали и разрывали зубами сырое мясо умерших, как собаки — трупы. На севере этой области находится много больших озер, на берегах которых имеются соляные источники; как только вода их попадает в озеро, образуется соль, твердая, как лед; с этих солончаков Бату и Сартах получают большие доходы, так как со всей Руссии ездят туда за солью и со всякой нагруженной повозки дают два куска хлопчатой бумаги, стоящих пол-иперпера. Морем также приходит за этой солью множество судов, которые все платят пошлину по своему грузу».
Таким образом, Крым, перестав быть «хлебным амбаром» Эллады и Византии, стал серьезным источником экономической прибыли для Золотой Орды.
При этом толерантные монголы давали возможность на полуострове свободно исповедовать все религии: языческий культ Тенгри-Неба, привнесенный тюрками-кипчаками ислам, итальянский католицизм, греческое православие, армянское монофизитство, караимский иудаизм.
С точки зрения интересов Сарая, данная политика была крайне недальновидной. Монгольская знать времен ханов Бату, Сартака и Менгу-Тимура в Крыму постепенно ассимилировалась покоренными кипчаками, и, спустя полвека после завоевания, монголоидов среди нобилитета Крымского улуса, или Улу Улуса, уже не оставалось. Вместе с этим росла и исламизация населения.
Историк Александр Андреев пишет: «В 1269 году из Малой Азии в Крым переселилась большая группа турков-сельджуков во главе с Сары-Салтаком и сыном иконийского султана Изз-эдд-Дином, получившим временно в удел Солхат и Судак. Значительно увеличилась исламизация местного населения, разрослись Каффа, Старый Крым-Солхат и Судак. В Крыму строятся первые мечети. В 1288 году на деньги рожденного в Крыму султана Египта Эльмелик-Эззахыра Бейбарса в Крыме-Солхате была построена очень красивая мечеть».
Неудивительно, что к концу XIII века в наиболее экономически развитом Улу Улусе, который находился под особой опекой золотоордынского беклярибека (военного министра) Ногая, с его тюркизированным населением возобладали сепаратистские настроения относительно монгольского Сарая.
Ногай попытался было подавить сепаратизм, но сам пал жертвой собственного протеже — хана Тохты, что ослабило напор на непокорный Крым.
Его преемник хан Узбек также подавлял своеволие беков и эмиров, разом казнив 120 чингизидов. Но принятие им ислама на территории всей Золотой Орды значительно снизило накал противостояния между Крымом и Сараем. К тому же побывавший в столице Узбека путешественник Ибн Баттута писал, что слышал там только тюркские слова.
Российский историк Василий Бартольд заметил, что «тюркский язык употреблялся и в мусульманском богослужении; в городе Азаке в присутствии Ибн Баттуты проповедник произнес проповедь по-арабски, молясь за султана (то есть хана Узбека), за эмира (эмир Азака был по происхождению хорезмиец) и за присутствующих, потом он же перевел свою речь на тюркский язык».
Таким образом, тюркизация Крыма с начала XIV века пошла в ногу с тюркизацией всей Золотой Орды.
«Татарский элемент продолжал систематически приливать в Крым»
Так называемая «великая замятня» в Орде пришла на смену расцвету времен ханов Узбека и Джанибека. Кровавые ордынские междоусобицы сильно подкосили влияние Степи как на Крым, так и на Русь. Последняя продемонстрировала свою способность к сопротивлению в победных сражениях на Воже в 1378 году и на Куликовом поле в 1380 году, доказав, что смирение после Батыева погрома прошло, и теперь с Москвой необходимо держать ухо востро.
С Крымом также приходилось действовать осторожно. Беклярибек Мамай даже организовал для себя запасную ставку в Солхате. В историю вошли утверждения некоторых историков и литераторов о том, что якобы крымские генуэзцы даже предоставили Мамаю арбалетчиков, участвовавших в Куликовской битве.
Однако на тот момент мужское население Каффы, Алустона, Солдайи, Воспоро и др. было столь незначительным, что оно едва могло защитить собственные крепости. К тому же во второй половине XIV века генуэзцы отчаянно сражались на всех театрах военных действий (в том числе и на Черном море) с извечными врагами венецианцами. Да еще активно участвовали в Столетней войне на стороне Франции. Тут каждый арбалет был на счету, даже наемнический.
Кроме того, «замятня» сделала богатые итальянские города Крыма лакомой целью для многочисленных нашествий на полуостров. Крепости часто подвергались осаде и разрушению со стороны беклярибека Ногая, ханов Тохты, Тохтамыша, Тимур-Кутлука, Едигея, Джелал-эд-Дина, «железного хромца» Тамерлана.
Поэтому вряд ли стоит всерьез рассуждать о военном участии «генуэзской пехоты» из Крыма в кампаниях Мамая. Тем более что именно от рук предателей-генуэзцев беклярибек и погиб в Каффе в несчастливом для себя 1380 году.
Ордынская «замятня» заразила собой и Крым. В первые десятилетия XV века власть эмиров здесь меняется с калейдоскопической скоростью. Чингизиды, оценившие важность полуострова для торговли, мечтали об обладании выгодным улусом.
Но не менее заинтересованы в обладании им были и тюрки-татары. В 1395 году эмир Таш-Тимур даже провозгласил независимость от Золотой Орды, но разгром от Тамерлана на время свернул сепаратистские тенденции.
Русский востоковед-тюрколог Василий Смирнов в своей работе «Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века», напечатанной в Петербурге в 1877 году, писал: «Несмотря на разные смуты и беспорядочность в центральном правлении Золотой Орды, несмотря на беспрерывную смену ханов и явную зависимость их от таких всесильных временщиков, каков был Идики, все же татарский элемент продолжал систематически приливать в Крым и пускать там корни, не ограничиваясь притом центральною степною территориею полуострова, а простираясь и далее к гористому прибрежью. Из всех составных частей обширной территории Золотоордынского царства эфемерные претенденты на владычество в нем считали Крымский удел, вследствие его изолированного положения, наиболее надежным убежищем в случае своего неуспеха в исконных становищах ханов Золотой Орды. А чтобы заручиться союзниками и приверженцами, они охотно дарили своим соплеменникам земли сомнительной принадлежности».
То есть в первой половине XV века основная территория Крыма была во многом тюркизирована и исламизирована.
«Область неверия стала областью ислама»
Да и самой Золотой Орде оставалось существовать совсем немного. Междоусобицы сделали свое дело, и от некогда колоссальной империи начали отваливаться целые ханства: Узбекское, Сибирское, Казанское, Казахское. А также Крымский улус, ставший ханством, и Ногайская Орда.
В 1428 году внук Таш-Тимура Хаджи Гирей при поддержке Великого княжества Литовского захватил власть в улусе и после долгой борьбы утвердил в Крыму новую династию ханов.
Василий Смирнов отмечал: «В Крыму взяли силу татарские беки, кочевавшие со своими ордами в самом Крыме или по соседству с ним на материке, и, не обращая внимания на то, что творилось в главном татарском гнезде, Сарае, деятельно стремились создать свой особый центр, что вскоре и осуществилось».
Тюркизация степного и предгорного Крыма привела к созданию нового этноса, сложившегося в результате слияния трех народностей: предгорных татар (татили татлар), южнобережных татар (ялыбойлю) и потомков ногаев (ногайлар), которые исповедовали ислам суннитского толка. Как пишет историк Александр Андреев, эти народности сформировались в результате ассимиляции мигрировавших в Крым кочевых тюркоязычных племен-хазаров, печенегов, половцев, татаро-монголов, приходивших в степной Крым из северочерноморских степей, и издревле живших здесь крымских оседлых жителей горных и прибрежных частей полуострова — тавров, киммерийцев, скифов и сарматов. На южном побережье Крыма обитали потомки тавров и пришедшие позднее греки-византийцы, армяне, итальянцы-генуэзцы, готы и аланы, караимы и крымчаки, турки-османы, выходцы с Северного Кавказа, славянских земель, Молдавии. На севере, в степном Крыму жили ногайцы.
Ханы Большой Орды не признали независимости нового ханства, что привело к многолетнему противостоянию Крыма с чингизидами. На этом этапе естественным союзником новорожденного ханства стало Московское княжество, где великий князь Иван III готовился окончательно избавиться от позорного ига Орды. Во многом благодаря действиям союзных крымцев князю удалось успешно завершить «великое стояние» на реке Угре в 1480 году и одержать практически бескровную победу над Степью.
Но новому ханству недолго суждено было оставаться независимым. Турки-османы на победной волне после завоевания Константинополя, разгрома войска крестоносцев и захвата всей Фракии вознамерились превратить Черное море в собственное озеро.
Флот капудан-паши Гедик Ахмед-паши из 300 судов высадил десант в Крыму и Приазовье, разорил все генуэзские крепости капитанства Готии и факторию Тана, принудив признать свою зависимость от турок крымского хана Менгли Гирея. Все южное побережье Крыма стало турецким, хан сохранил власть над степной и горной частью. Христианское население в массе своей вынуждено было принять новую веру.
В докладе султану Гедик Ахмед-паша заметил: «Область неверия стала областью ислама».
