Северные поповичи
Северная война с Швецией 1700-1721 годов, в результате которой из Московского царства выросла Российская империя, продемонстрировала множество новинок в военном деле и его организации. Полки нового строя, флот, морская пехота, летучие корволанты, дерзкие рейды к столице главного врага.
Для шведского же короля Карла XII совершенной новинкой стало появление у московитов организованных партизанских отрядов, действовавших в шведском тылу и нарушавших королевские коммуникации. Сам король гуманизм не ставил ни во что, предпочитая покорять население оккупированных территорий исключительно лютым террором. Но если в Дании, Саксонии, Польше и Прибалтике это работало, то в «варварской России» реакция населения была обратной. Простые люди взялись за оружие и дали отпор захватчикам. Что делали не раз в подобных случаях в предыдущие века против других кровавых пришельцев.
Причём, первоначальная инициатива создания вооружённых отрядов для отпора захватчикам, как и во время Смуты, исходила снизу — от крестьян и мещан.
Так один из первых известных историкам Северной войны устойчивых партизанских отрядов для борьбы со шведами был создан ещё летом 1702 года священником города Олонец Иваном Окуловым. Уроженец Корельского уезда, бежавший оттуда под давлением шведских интервентов, Окулов к осени он уже приобрёл настолько широкую известность, что о «попе олонецком» доложили царю Петру. Тому поповская затея настолько приглянулась, что 8 октября 1702 года царём был направлен «Отпускной указ стольнику Олонецкому воеводе князю Семёну Барятинскому о дозволении выходцу свейскому священнику Иоанну Окулову со всеми при нем будучими охотными людьми чинить над шведами воинский промысел».
Воевода же в свою очередь должен был «давать им пожеланию их к тому промыслу порох и свинец» и не чинить никаких препятствий и обид в этом благородном деле. «И взятков с них збирать ни самому и никому другому не сметь».
Надо полагать, что порох и свинец пошли впрок, так как успехи олонецких партизан были удивительны. Государевым указом «завзятые пушки и за военную его службу» предписывалось выдать Окулову из военной казны на Олонце вознаграждение: «…пожаловал его величество попу 200 рублей, красного сукна с позументом, рясу и золотую медаль и бывшим при том действии по хорошему русскому кафтану, по 2 рубли денег и по тесаку для обороны впредь, чтоб они его носили за свою службу».
Трофейные пушки в то время, как вся русская артиллерия была потеряна под Нарвой, — это настоящий подвиг олонецких партизан.
Следующая «диверсия» была совершена «поповичами» 22 декабря, согласно «Подённому журналу» Петра Первого. 2 генваря (13 по новому стилю) 1703 года уже первая российская газета «Ведомости» сообщала: «Города Олонца поп Иван Окулов собрав охотников пеших с тысячу человек ходил за рубеж в свейскую границу и разбил свейские ругозенскую и гиппонскую и сумерскую и керисурскую заставы. А на тех заставах шведов побил многое число и взял рейтарское знамя барабаны и шпаг, фузей и лошадей довольно, а что взял запасов и пожитков он поп и тем удоволствовал салдат своих, а досталные пожитки и хлебные запасы коих немог забрать все пожег. И соловскую мызу сжёг и около соловской многие мызы и деревни дворов с тысячу пожёг же. А на вышеписанных заставах по скаске языков которых взял конницы швецкой убито 50 человек пехоты 90 человек и ушло их конницы 50 человек пехоты 100 человек, а из попова войска толко ранено салдат два человека».
Даже, если учесть обычные тогдашние приписки и откровенные журналистские выдумки образца начала репортёрской деятельности в России, диверсионная акция «поповичей» оказалась явно удачной.
«А по лесам собрася конпаниями ходят и шведов зело много бьют и дороги зарубают»
Но широкая народная борьба со шведскими захватчиками разгорелась в 1708 году, когда Карл XII затеял собственный поход на Москву, выбрав для этого традиционный путь через белорусские леса, Смоленск и старую смоленскую дорогу. Ту самую, по которой на Белокаменную ходили и Лжедмитрий, и поляки в Смуту.
Армию надо было кормить, а шведский король не привык к иным видам снабжения, кроме грабежа. Историк Евгений Тарле пишет: «Шведы жестоко грабили белорусское население, варварски мучили крестьян, вымогая у них показания о спрятанном хлебе… И главной, непоправимой, фатальной его (короля Карла — прим. авт.) ошибкой было именно полнейшее непонимание России и Петра. В Петре он видел нечто вроде Августа Саксонского, а в России — даже и не Польшу, а просто какой-то варварский стан, не то громадное по пространству полумонгольское кочевье, не то обширное пахотное поле, на которое зарился еще его предок, обожаемый им Густав Адольф».
А народ в России оказался не польский. Он прятался в непроходимых лесах и топях, собирая вооружённые чем попало ватаги, и нападал на шведских фуражиров. Их действия зачастую согласовывались с регулярной армией и поощрялись командованием.
«В Псковской и Новгородской областях всему мужскому населению было роздано оружие», — писал военный историк Александр Керсновский в «Истории русской армии».
Адъютант Петра I, капитан-поручик Фёдор Бартенев в своём докладе писал о местных жителях: «...Шведам продавать ничево не возят. А по лесам собрася конпаниями ходят и шведов зело много бьют и дороги зарубают».
Это подтверждал в своём донесении и командир дивизии генерал князь Аникита Репнин:
«...Пеших шведов в лесах множество... токмо ж везде их здешние мужики грабят и ружье и платье отбирают».
Генерал-квартирмейстер шведской армии барон Аксель Гилленкрок предупреждал Карла XII о том, что дороги в лесу находились в плохом состоянии, а чащи кишат «шайками разбойников». Король высокомерно ответил: «Разбойники не могут сделать нам вреда». Но как только шведский авангард втянулся в лес, он был встречен ружейным огнём партизан. В чаще леса шведских солдат остановила засека из поваленных деревьев. Сам король подвергся опасности. Пуля партизан свалила драбанта из его личной охраны, ехавшего с правой стороны Карла. Шведские солдаты, посланные отыскать нападавших, вернулись ни с чем. Тогда Карл XII приказал полкам жечь все деревни, а людей убивать.
Не понимающий, с кем столкнулся, Карл XII свирепел и выдавал привычные для него приказы: «Жители, которые хоть сколько-нибудь находятся в подозрении, что оказались нам неверны, должны быть повешены тотчас, хотя улики были бы и неполны, для того, чтобы все убедились со страхом и ужасом, что мы не щадим даже ребёнка в колыбели...»
Историк Иван Ростунов в своей «Истории Северной войны» писал: «Белорусские партизаны у Зеленой Пущи (в районе г. Сморгонь) преградили путь шведскому отряду численностью более 4 тысяч человек. Разгромив его, партизаны захватили обоз с провиантом и фуражом. Из-за действий литовских и белорусских партизан путь от Гродно до Головчина занял у шведских войск около 5 месяцев: они продвигались всего по 4-6 км в день. Шведы, пытаясь отыскать припасы у местного населения, подвергали жителей жестоким карательным мерам. «Мучают, вешают, жгут мужиков... дабы ямы хлебные показывали» — отмечалось в документах русского командования».
В партизанскую войну включились даже русские старообрядцы, ранее именовавшие царя антихристом. В стародубских лесах был образован отряд из 3 тысяч мужиков, нападавших на шведские обозы и поставлявших в ставку Петра ценных пленных, их оружие и амуницию.
В знак признания заслуг стародубских партизан Пётр I закрепил за ними леса, водоёмы и земли, на которых они поселились. Управление старообрядческими слободами было подчинено особой конторе.
«Томить неприятеля»
Со своей стороны и командование русской армией приняло встречные меры. 8 января 1708 года в Жолкве был принят план военной кампании со шведами: «Ту же в Жолкве был Генеральный совет, давать ли с неприятелем баталии в Польше, или при своих границах, где положено, чтоб в Польше, не давать: понеже. ежелиб какое нещастие учинилось, тобы трудно иметь ретираду; и для того положено дать баталию при своих границах, когда того необходимая нужда требовать будет; а в Польше на переправах, и партиями, так же оголоженьем провианта и фуража, томить неприятеля, к чему и польские сенаторы многие в том согласились».
То есть, «томить неприятеля» предстояло тактикой «выжженной земли», уводом населения, фуража и продовольствия, но с обязательными «тысячей порезов» с помощью мелких стычек. А для этого и нужны были партизаны.
Наряду со стихийными мужицкими отрядами армейское командование приступило к созданию летучих отрядов из драгун и иррегулярной конницы. Отрядам предписывалось действовать самостоятельно, в отрыве от основных сил. В их задачу входил сбор сведений о противнике, захват «языков», а по возможности и нанесение урона живой силе врага.
Именно летучий корволант под командованием Александра Меньшикова сыграл решающую роль в разгроме огромного шведского обоза генерала Левенгаупта под деревней Лесной — «матери Полтавской виктории».
Совместные действия летучих отрядов, русских, малоросских и белорусских партизан в итоге привели к общей победе России над иноземными захватчиками.
Евгений Тарле пишет: «Этот факт враждебного отношения населения Украины, прежде всего крестьян и массы городского населения, к шведскому агрессору история установила на самом несокрушимом фундаменте, какой только можно себе представить: на невозможности объяснить ряд явлений, если забыть эти основные, решающие свидетельства вождей и русского и неприятельского лагерей. Пётр, Меншиков, Шереметев, ряд начальников отдельных частей, с одной стороны, Адлерфельд, Нордберг, Гилленкрок, не разлучавшиеся в течение всего похода с Карлом XII, с другой стороны, в своих показаниях подтверждают и объясняют многое, и им незачем пускаться в подробности, — за правдивость и реальное значение основных утверждений говорит очевидность. Без враждебного отношения народной массы немыслим был полный и быстрый провал всех планов Мазепы и изменившей части старшины, невозможна гибель Сечи, невозможно было изменникам найти и обеспечить для шведов на сколько-нибудь длительное время спокойные зимние квартиры ни вблизи, ни вдали от Шереметева и Меншикова. Немыслимо л было героическое сопротивление и помощь населения гарнизону в Веприке, в Полтаве, смутившая шведов полная готовность к подобному же сопротивлению в Мглине, в Почепе, в Стародубе, в Новгороде-Северском, в Ахтырке. Немыслимо было бы полное и повсеместное решительное нежелание помогать шведам снабжением, несмотря ни на посулы, ни на страшные пытки и избиения, несмотря на совсем неслыханные зверства шведов в Слободской Украине и других местах».
