Со времён Петра Великого на момент начала новой русско-турецкой войны в 1735 году в русской армии ещё оставалось достаточно офицеров и генералов. К примеру, генерал-фельдмаршал ирландец Пётр Ласси (его фамилию иногда пишут с одной буквой «с»), воевавший с царём под Нарвой, сражавшийся под Полтавой, ходивший в злосчастный Прутский поход. Или вице-адмирал норвежец Пётр Бредаль, отличившийся в легендарном Гангутском сражении и удостоенный от тёзки золотой медали за храбрость.

Во главе армии стоял генерал-фельдмаршал саксонец Бурхард Христофор Миних, строивший форты в Кронштадте и Ладожский канал, о котором сам Пётр сказал: «Спасибо Долгорукому, он доставил мне искусного инженера и генерала». Прусский посланник Аксель фон Мардефельд говорил о Минихе, что «он постигнул дух Петров».

Да и сама племянница великого императора Анна Иоанновна была не чужда замыслов Петра на юге. Эрнст Миних, сын фельдмаршала, уверял, что Анна Иоанновна «Петра Великого недоконченные проекты старалась в действо произвести наитщательнейше».

С такими «птенцами гнезда Петрова» грех было не вернуться к амбициозным замыслам великого императора по реконкисте на юге.

К тому же, турки сами предоставили эту возможность, нарушив Константинопольский договор с Россией о разделах сфер влияния на Кавказе и отправив в 1735 году своего вассального крымского хана Каплан Гирея в поход на Чечню и Дагестан. Петербург ухватился за этот casus belli как за подходящий случай смыть с себя «прутский позор».

В столице вспомнили одно из посланий царя Петра черногорцам, в котором говорилось: «Мы себе иной славы не желаем, токмо да возможем тамошныя народы християнския от тиранства поганского избавити...» Политический, идеологический и военный повод для войны был готов. Настал час возвращать Приазовье домой, да и над заветной мечтой призадуматься…

Главнокомандующий фельдмаршал Миних так писал фавориту императрицы герцогу Эрнсту Иоганну Бирону о планах на войну: «На 1736 г.: Азов будет наш. Мы станем господами Дона, Донца, Перекопа, владений ногайских между Доном и Днепром по Чёрному морю, а может быть, и сам Крым будет нам принадлежать. На 1737 г.: подчиняется весь Крым, Кубань, приобретается Кабарда, Императрица — владычица на Азовском море и гирле между Крымом и Кубанью. На 1738 г.: подчиняется без малейшего риска Белгородская и Буджакская орды по ту сторону Днепра, Молдавия и Валахия, которые стонут под игом турок. Спасаются и греки под крылья Русского орла. На 1739 г.: знамёна и штандарты Ея Величества водружаются... где? В Константинополе».

В ходе наступления Миних разделил армию на две части, лично возглавив одну из них — пошёл по стопам Петра из Изюма на Азов.

В своих мемуарах он писал: «В 1736 г., 12 марта, я отправился в крепость св. Анны и послал оттуда лазутчиков разведать об азовских каланчах; 16-го я с небольшим отрядом пехоты и донских казаков переправился через Дон и с этой горстью людей обложил Азов. Внезапно, не потеряв ни одного человека, я овладел каланчами, которые преграждали подступ к крепости со стороны Дона; в то же время я отправил на лодках генерал-майора Спарейтера с 1200 пехотинцев атаковать Лютик. Изумлённые янычары оставили эту крепость без кровопролития, вследствие чего Азов был окружён со всех сторон. Я укрепил позицию, занятую моей малочисленной пехотой, окопами, и, открыв тотчас же траншеи, велел бомбардировать город, чем и началась осада.

По возвращении генерала Ласси с Рейна, где он командовал русским вспомогательным корпусом, я предоставил ему дальнейшее ведение осады, но так как при нём не было хороших инженеров, то он взял Азов лишь после больших усилий, причём этот храбрый генерал был ранен в ногу».

Известно, что Ласси, большое внимание уделявший разведке, обзавёлся несколькими шпионами — армянскими торговцами в Азове, указавшими ему на слабости в обороне крепости.

Появление русских войск на морских берегах стало причиной возвращения туда же любимого детища Петра — флота. Суда теперь строились не только в Воронеже для донского направления, но и в Брянске, для действий по Днепру.

Историк русского флота, генерал Феодосий Веселаго пишет: «…Когда летом 1736 года наша армия начала осаду Азова, то в помощь ей под начальством контр-адмирала Бредаля явилось девять 44-пушечных и шесть 8-пушечных прамов и 64 галеры. Деятельное участие флотилии много пособило успешному ходу осады и ускорило занятие Азова. В кампанию этого года наша Днепровская армия под начальством Миниха опустошила значительную часть полуострова Крым и овладела крепостью Кинбурном. Так как в следующем 1737 году военные действия должны были открыться и на берегах Азовского моря, а Донскую флотилию, состоявшую из глубокосидящих в воде судов, оказалось невозможным вывести из Дона, то в продолжение зимы на Дону спешно построено было до 500 неглубоко сидящих в воде казацких лодок и 6 ботов, вроде употреблявшихся при кораблях. Каждая лодка, вооружённая двумя 3-фунтовыми пушками, могла поместить до 40 человек солдат». 

Инфографика 12_Потери русской армии.png

В ходе наступления на Крым фельдмаршала Ласси весною 1737 года эскадра Бредаля перевезла 14 полков от Азова к устью реки Кальмиусу (нынешнему Мариуполю). В походе она поддерживала огнём пехоту, доставляла провиант, отвозила больных в Азов и способствовала переправе через реки и Генический пролив, наводя из своих лодок мосты. Эта же эскадра 30 июня у Арабатской косы и 29-30 июля у Федотовой косы отразила нападение турецкого флота.

Тогда же командир мортирного бота №1 капитан Пётр Дефремери получил приказ: «Неприятелю, каков бы он не был, ни под каким видом не отдаваться и в корысть ему ничего не отдавать». В бою у Федотовой косы 10 июля со своим ботом был окружён турецкой флотилией из фрегата, 30 галер и множества мелких судов. Капитан загнал бот на мель, спустил команду на берег, оставшись на судне с боцманматом Рудневым и больным матросом. Сколько смог, вёл неравный бой, а затем подорвал бот на виду у врага.

В ответ Ласси огнём и мечом прошёлся по полуострову, а Миних взял Очаков, Хотин, разгромил турок под Ставучанами.

На Днепре уже Миниха поддерживала огромная русская флотилия из 355 дубель-шлюпок, кончебасов, прамов, галер под командованием первого отечественного вице-адмирала Наума Сенявина.

Прекрасно проявили себя в приазовской реконкисте донские казаки и союзные калмыки.

Летописец кавказских войн генерал от кавалерии Василий Потто в своём классическом труде писал: «Как только фельдмаршал Ласси осадил Азов, а Миних приготовился идти к Перекопу, сорок тысяч калмыков под начальством хана Дундука Омбы прошли за Кубань и в верховьях Урупа напали на ногайцев…Не делая никаких сравнительных выводов, нельзя, однако, не сказать, что калмыцкий хан, человек полудикий, лучше наших фельдмаршалов понял, с кем он имеет дело, и потому-то без артиллерии и рогаток, без обоза и провианта, с одной только конницей, в два-три живых и быстрых набега он сделал более, нежели сделали в Крыму целые регулярные армии…Императрица была так довольна службой калмыцкого хана, что послала ему в дар соболью шубу и драгоценную саблю».

К 1739 году русские войска взяли всё Приазовье, трижды прошли через Крым, разорив татарскую столицу Бахчисарай, освободили на полуострове тысячи христианских пленных, уничтожили там рабовладельческий рынок. По условиям Белградского мира Азов вернулся в состав России, хоть уже и не в статусе крепости. А спустя какое-то время из руин начали поднимать и Таганрог. Андреевский флаг вновь реял на южных морях. Теперь уже навсегда.



Текст: Сергей Кисин

Фото tassphoto.com


Проект Центра развития СМИ «Южное окно в Европу» реализуется при поддержке фонда «История Отечества»