Империя наносит ответный удар
Не стоит думать, будто ордынские набеги крымцев с уводом десятков тысяч пленников каждый раз оставались безнаказанными. На северской, рязанской земле «украинные» воеводы воевали с ордынцами с переменным успехом. Но достаточно часто в XVI веке воеводам «украинных городов» удавалось настигать грабителей и отбивать полон. Первый же поход на Московию 1507 года был крайне неудачен — войска воеводы Ивана Холмского-Кари, Василия Одоевского и Ивана Воротынского разгромили чужаков под Белевом и Козельском. Через 10 лет эти же воеводы под Тулой вдребезги разнесли орду Токузака-Мирзы. Из 20 тысяч всадников в Крым вернулись лишь 5 тысяч, которые были, по выражению летописца, «и те пеши и наги и босы».
В 1527 году воеводы, князья Федор Лопата-Оболенский и Иван Овчина-Телепнев-Оболенский, не только разгромили крымцев у Зарайска, но и вовсе послали конные отряды «легких воевод» за Оку добивать захватчиков.
В 1552 году, когда армия Ивана Грозного собиралась в поход на Казань, крымский хан Девлет-Гирей кинулся в отвлекающий набег на Московию, но натолкнулся на железную стену в лице Тулы. «Лазутчик в черкасы» Трифон Тиньков вовремя предупредил царя о крымском набеге по Изюмскому шляху, и тульский гарнизон князя Григория Темкина-Ростовского в нужный момент «сел в осаду».
Фактор внезапности был утерян, а брать крепостей легкая конница крымцев никогда не умела, предпочитая воевать «изгоном» (внезапным нападением). Хан с войском увяз под Тулой, а царь, не отвлекая на отражение набега все войско, отправил на выручку крепости лишь полк Правой руки князей Петра Щенятева и Андрея Курбского. Сочетанным ударом деблокирующих и гарнизона Тулы крымцы были разгромлены и вынуждены бежать в степь, бросив артиллерию. А через несколько месяцев пала и Казань, которой крымцы так и не смогли помочь.
В июне 1555 года под орловским селом Судьбищи воевода Иван Шереметев с 7-тысячной ратью столкнулся с 60-тысячным войском Девлет-Гирея. Заслонились от крымских конников вагенбургом и засеками, откуда «огненным боем» и луками отбивались от наседающих татар. Потеряв 15 тысяч, весь обоз, калгу Ахмед-Гирея и нурадина Хаджи-Гирея, хан увел войско назад. Турецкий хронист писал: «Некто безбожный, неверный, который по своей кабаньей отважности, собачьему бешенству, называемый Шеремед, со своими чертями-собратьями облил головы правоверных железным дождем и помел огненными метлами свинца».
Участник Крымских походов XVII века служилый дворянин Андрей Лызлов в своей «Скифской истории» писал: «Воеводы же в тыл хана зашедше, неведомо идяху за ним, хотящи тогда ударити нань, егда воинство в загоны распустит. Бывши же воеводы в верх рек Можa и Коломка, уведаша о кошу ханском и послаша нань шесть тысящ воинства, иже дошедше бывших тамо татар побиша и кош взяша, идеже до шестидесяти тысящей коней взяша, такожде двесте аргамаков, осмьдесят верблюдов».
Ударом на удар
Важнейшая деталь — рать Шереметева, по данным историка Николая Карамзина, царь послал из Белева Муравским шляхом на Перекоп, в Мамаевы луга, чтобы «отогнать стада ханские». То есть к середине XVI века после взятия Казани в Москве осознали, что могут не только успешно защищаться, но и сами атаковать ордынцев.
Так в 1558 году перешедший на русскую службу каневский магнат Дмитрий Вишневецкий и черниговский воевода Матвей Ржевский совершили поход на Перекоп, где осадили крепость Ор-Капу, через которую шла единственная дорога в Крым. Затем взяли Очаков и Ислам-Кермен, увезли оттуда всю артиллерию.
На следующий год уже окольничему Даниилу Адашеву было поручено возглавить совместный сухопутный и морской поход на юг. Предстояло идти «в судех» и «государево дело» «беречь на Днепре и промышляти на крымскыя улусы».
Андрей Лызлов сообщает: «Потом лета 7068-го паки посла государь воевать Крымских юртов <о>колничего Даниила Федоровича Адашева и с ним до осми тысящь воинства. Иже пришедше Днепром под Ачаков и взяша тамо карабль, на нем же быша турки и татарове, их а же а многих побиша и живых взяша. И чрез чаяние татар изыдоша Днепром аж на самое море в малых лодийцах, и на острове Чулу быша... И даже за пятьнадесять верст от Перекопу быша, и Божиим пособием многия улусы повоеваша и побиша, многих такожде и живых взявше, поидоша. Татарове же мнози собравшеся приидоша на них, но обаче сами побеждени быша от российскаго воинства. И оттуду приидоша на Озибек остров здраво».
То есть во время этого похода «судовая рать» Адашева взяла на абордаж два турецких военных корабля, высадилась на западном берегу Крыма, разбила высланные против них татарские отряды и освободила множество русских и литовских пленников. Пленных турок, взятых при нападении на Крым, Адашев отослал к паше Очакова, заявив, что царь воюет с врагом своим ханом Крыма Девлет-Гиреем, а не с султаном, с которым хочет быть в дружбе.
Однако, многое изменилось к началу 70-х годов XVI века, когда Россия ввязалась в разорительную Ливонскую войну, и вокруг нее образовалось кольцо агрессивных враждебных государств, ожидавших момента, когда неожиданно выросший противник окончательно истощит ресурсы в бесплодных осадах в Прибалтике. Именно там находились основные силы стрелецкой армии, распыленные между побережьем Балтики и Чудским озером на востоке. Южные границы от крымских набегов прикрывали лишь Большая засечная черта (лесные завалы-засеки, частоколы, надолбы, земляные валы и рвы в безлесных промежутках на возможных направлениях ордынского прорыва) от Переславля-Рязанского до Тулы с ратными людьми по крепостицам да засечная стража числом от 15 до 35 тысяч бойцов во главе с воеводой.
Поддерживать ее в боеспособном состоянии было жизненно необходимо, ибо за четверть века Ливонской войны лишь три года не были отмечены набегами крымских татар.
Не устояла она весной 1571 года, когда воспользовавшиеся отвлечением русской армии в Ливонии крымцы «перелезли» Оку под калужским Перемышлем, где их не ждали, сожгли посады Москвы и угнали в полон от 60 до 150 тысяч «ясыря», оставив за собой десятки тысяч убитых мирного населения.
Английский посол в России Джильс Флетчер сообщал: «Сам город неприятель не взял, но зажег его предместья, которые (состоя из деревянного строения, без камня, кирпича или глины, за исключением немногих наружных покоев) сгорели с такой быстротой и огонь так далеко распространился, что в четыре часа не стало большей части города, имеющего до 30 миль или более в окружности. Зрелище было ужасное».
Столичный пожар был настолько сильным, что даже в Кремле, который крымцы не собирались штурмовать, в Грановитой палате лопались железные прутья, сгорел Опричный двор и царский дворец, где расплавились даже колокола.
На следующий год хан Девлет-Гирей, грезивший о восстановлении Золотой Орды, решил повторить успех с целью и вовсе превратить Московию в крымский улус.
В новый поход хан повел уже не только крымцев, но и турок с артиллерией (для штурма Кремля), янычар (порядка 7 тысяч), ногайцев. А также почти всех своих сыновей, старший из которых, калга-султан Мехмед-Гирей, по некоторым данным, и должен был получить московский трон. Самому царю из Крыма был послан нож, «чтобы Иван зарезал себя».
В Новгородской 2-й летописи говорится, что Девлет-Гирей «прииде с великими похвалами и с многими силами на русскую землю и расписал всю русскую землю кому что дати, как при Батые».
В Разрядной книге записано: «Тово же году июля в 23 день прииде крымской царь Девлет-Гирей на государевы украины, а с ним дети ево, а с ними крымские и нагайские многие люди. И с украины крымской царь пришол к Оке реке к берегу июля в 27 день». Шли, не таясь, уже не весной, а летом. Напрямую, на Москву. Новгородская вторая летопись называет силы Орды «100 тысяч и двадцать», «Московский летописец» — 150 тысяч: «А по смете и по языком с царем и с царевичи и с нашею турских и крымъских, и нагайских, и черкаских людей 150 000 и болши; да вогненново бою было 20 000 янычаней. А государевых людей было во всех полкех земских и опришлиных дворян и детей боярских по смотру и с людьми 50 000, литвы, немец, черкас каневских 1000, казаков донских, волских, яицких, путивльских 5000, стрельцов 12 000, поморских городов ратных людей, пермичь, вятчен, коряковцов и иных 5000». Современные историки насчитывают 60 тысяч крымцев и ногаев плюс экспедиционный турецкий корпус, включая 7 тысяч янычар. Согласно полковой росписи «Береговой» земской рати Михаила Воротынского и опричного передового полка князя Дмитрия Хворостинина с казаками — порядка 25 тысяч. Силы не сопоставимы.
Однако, военное искусство Московии было гораздо выше. Воротынский прекрасно разбирался в военном деле и понимал, что лучший способ обороны от подавляющего преимущества степняков в чистом поле — скрепленный железными цепями гуляй-город, какими пользовались еще чешские гуситы за полтора века до этого. Гуляй-город — это передвижная крепость на колесах, которая состояла из «щитов в полбревна размером со стену сруба, укрепленных на телегах, с бойницами для стрельбы и составленных кругом или в линию», откуда выглядывали жерла орудий и затинных пищалей.
Конные ордынцы брать крепостей не умели, а янычары-пехотинцы никогда не были любителями лобовых атак укрепленных позиций.
30 июля — 2 августа 1572 года русское войско наголову разгромило крымцев. Вынудив их принять бой на невыгодных условиях у села Молоди на берегу реки Рожайки, Воротынский, прикрываясь гуляй-городом, начал бить огромное войско по частям.
Разгром крымцев при Молодях был полный и настолько основательный, что от восхищения Воротынским не удержался даже князь Андрей Курбский: «Он же, яко муж крепкий и мужественной, в полкоустроениях зело искусный, с тем так сильным зверем бусурманским битву великую сведе: не дал ему распростертися, а ни на-мнее воевати убогих християн; но бияшеся крепце зело с ним, и, глаголют, колько дней брань она пребывала. И поможе Бог християнам, благоумного мужа полкоустроением, и падоша от воинства християнского бусурманские полки, и самого царя сынове два, глаголют, убиени, а един жив изымай на той то битве, царь же сам едва в орду утече, а хоругвей великих бусурменских и шатров своих отбежал в ноши».
С разгромом нашествия Девлет-Гирея крымская проблема не исчезла, хотя подобных походов с подобными амбициями Орда больше не повторяла. Москва, а с ней и государство были спасены.
Академик Руслан Скрынников писал: «Сражение при Молодях 1572 г. относится к числу значительнейших событий военной истории XVI в. Разгромив в открытом поле татарскую орду, Русь нанесла сокрушительный удар по военному могуществу Крыма. Гибель отборной турецкой армии под Астраханью в 1569 г. и разгром крымской орды под Москвой в 1572 г. положили предел турецко-татарской экспансии в Восточной Европе. Блестящая победа объединенной земско-опричной армии над татарами оказала определенное воздействие на внутренние дела государства, ускорив отмену опричнины».
Постучать саблей в ворота Ор-Капу
С XVII века отношения между Россией и контролировавшей Крым Османской империей значительно ухудшились. Но ослабленная Смутой Москва поначалу не могла решиться на открытое столкновение с Константинополем из-за проделок крымских ханов, поэтому вынуждена была прибегать к услугам третьих лиц — донских казаков.
Казаки, прекрасные мореходы, неоднократно совершали морские походы на османов и крымцев, разоряя приморские города. От казачьих набегов неоднократно страдали Каффа, Очаков, Белгород-Днестровский, Судак, Балаклава, Тамань.
В 1628 году крымский хан Джанибек-Гирей писал жалобы в Москву: «Казаки-де их крымские улусы повоевали и деревни пожгли и лутчий город Карасов (Карасубазар) выжгли, и ныне-де казаки стоять в крымских улусах и шкоды людям их чинят».
В 1631 году полторы тысячи донцов высадились в Крыму в Ахтиарской бухте (будущий Севастополь) и двинулись вглубь полуострова. 8 августа казаки взяли «большой город Козлов» (Гезлев). Затем казаки ушли в море и высадились в Сары-Кермене (античный Херсонес). Здесь они устроили свою базу, из которой совершали набеги и опустошали окрестности.
Итальянский дипломат Пьетро Делла Валле, путешествовавший по Османской империи, написал в своих «Записках»: «Нет таких городов возле Черного моря, которые не были бы захвачены казаками и разграблены».
Паша Каффы так излагал проблему царскому послу Ивану Кондыреву: «Донских казаков каждый год наши люди побивают многих, а все их не убывает, сколько бы их в один год не побили, на другой год еще больше того с Руси прибудет, если б прибылых людей не Дон с Руси не было, то мы давно бы уже управились с казаками и с Дона их сбили».
Царские власти для виду запрещали казакам разбойничать на морях, о чем дипломаты обязательно докладывали в Стамбуле и Бахчисарае. Доктор исторических наук Андрей Венков пишет: «Войско Донское Москвы не боялось (это даже турки видели), прикрывалось ею, как дырявой крышей. Перед турками и даже перед татарами московские дипломаты выставляли донцов разбойниками, заслуживающими смертной казни… Из Москвы казакам можно было получать свинец и порох, а по окраинным городам Московского государства — беспошлинно торговать. Это действительно имело вес».
К середине столетия Россия уже окрепла настолько, что самостоятельно могла вести войну и с Крымом, и с Турцией, и с Речью Посполитой. Более того, военный фактор России уже воспринимался в Европе всерьез. От того европейские державы стремились залучить ее в антитурецкую Священную лигу.
Согласно, «Вечному миру» (в Польше его называют «мир Кшиштофа Гжимултовского»), заключенному 26 апреля 1686 года в Москве между Россией и Речью Посполитой, Москва получала субсидию 146 тысяч рублей и обязалась начать войну с Турцией и Крымом. Это вылилось в организацию двух походов в Крым в 1687 и 1689 годах, которые возглавил фаворит царевны Софьи боярин Василий Голицын.
В отличие от походов XVI века эти были плохо подготовлены. Несмотря на то, что России удалось мобилизовать огромные силы (до 150 тысяч), их организация была крайне неудачной и не учитывала климатические и географические условия. По сути, цели походов не были достигнуты.
Несмотря на то, что большинство историков считают эти походы провальными, следует отметить их важнейшие позитивные результаты. Во-первых, Россия прекратила выплачивать «поминки» крымскому хану, напоминавшие ей о временах Золотой Орды. Для государства, стремящегося к мировому признанию, это был очень весомый результат.
Во-вторых, Россия доказала, что является серьезной державой, верной международным соглашениям, с которой можно иметь дело. Это и стало ключевым фактором, по которому Петру Первому удалось вскоре сколотить антишведскую коалицию.
В-третьих, русская армия в ходе этих походов продемонстрировала, что в военном отношении Крымское ханство даже при поддержке Турции не способно противостоять Москве. И воротам Ор-Капу уже недолго оставалось сдерживать русский штык.
Но для полной ликвидации южной угрозы России потребовался еще один век.
