Орда с ордою говорит
Средневековая тюркизация Тавриды шла постепенно и со значительными перерывами. Первоначально тюркский элемент занесли на полуостров набеги орд Тюркского каганата и откочевавших на Дунай булгар в VI-VII веках. В IX-X веках свою лепту добавили хазары и печенеги. Столетие спустя здесь обосновались половцы, активно взаимодействующие и с греками, и с русичами.
В XIII веке в Тавриде оставил след еще один грозный тюркский представитель — турки-сельджуки.
Малик-и-диван (глава канцелярии) Конийского султана Ибн Биби в своей хронике «Сельджук-намэ» под 621 годом хиджры (1223 год Р.Х.) описал подачу жалоб купцов султану Ала-ад-Дину Кейкобаду на многочисленные притеснения и откровенный грабеж со стороны греков Херсонской фемы. Грабежи стали следствием монгольского набега на Тавриду тумена Джэбэ-Субэдэя, который разрушил не только города, но и всю систему управления фемной власти. Этим поспешили воспользоваться местные чиновники, начавшие грабить иноземных негоциантов.
Разгневанный султан послал из Синопа в Тавриду карательную экспедицию эмира пафлагонского города Тимонион «главного амира и полководца государства» Хусамеддина Чобана.
Целью похода стал Судак, наименее пострадавший от монгол город, где остался главный рынок тавридского побережья. Интересно, что защищать его собирались не греки и даже не венецианцы, имевшие здесь своего консула, а кипчаки. Причем за поддержкой они обратились к русским союзникам. Что подчеркивает тесный характер русско-половецкого альянса, который не пострадал даже после катастрофического поражения на Калке 31 мая 1223 года от монгольского тумена. Сельджуки этого опасались и сыграли на опережение.
Ибн Биби пишет: «Хусам-ад-дин приказал бить военный сбор и начать сражение раньше, чем врагам придет помощь со стороны русских и Саксина. Утром произошло сражение, которое не дало однако победы ни той, ни другой стороне. В рядах кипчацкого войска сражались и русские. Прерванное ночью сражение возобновилось с новой силой на следующий день. На этот раз победа окончательно склонилась на сторону сельджукского войска. Кипчаки были наголову разбиты и бежали».
Показательно, что победители не удовольствовались грабежом Судака и наказанием виновных, а намеревались закрепиться в Тавриде.
«Султан разрешил простить жителей Сугдака в их преступлениях и винах, однако с условием, чтобы вместо икон и колоколов там были михраб, минбар и шариат, установленный пророком, да будет над ним благословление и мир! Отнятое у купцов они должны возвратить... На высоком месте города муэззин произнес призыв к молитве; разбили христианский колокол и меньше чем в две недели выстроили прекрасную соборную мечеть. Установили в городе должности муэззина, хатиба и кади».
То есть сельджуки Конийского султана Ала-ад-Дина Кейкобада оставляли в Судаке гарнизон, судей, имамов и начали исламизацию населения, уже считая часть Тавриды своей по праву победителей.
Однако у монголов было иное мнение. Всемонгольский поход на Запад внука Чингиз-хата Бату (Батыя русских летописей) перетряхнул всю сложившуюся политическую карту Восточной Европы.
Великий путешественник Марко Поло в 3-й части своей «Книги о разнообразии мира» пишет: «Первым царем западных татар был Саин; был он сильный и могущественный царь. Этот царь Саин покорил Росию, Команию, Аланию, Лак, Менгиар, Зич, Гучию и Хазарию, все эти области покорил царь Саин. А прежде нежели он их покорил, все они принадлежали команам, но не были они дружны между собою и не составляли одного царства, а потому команы потеряли свои земли и были разогнаны по свету, а те, что остались на месте, были в рабстве у этого царя Саина».
Саином венецианец называет Бату, которого в другом месте именует Пату. Немудрено смешать, ибо он так и не разобрался в отличии монгол от татар, даже расово различных.
Зато Марко Поло именно внуку Чингиз-хана приписывает авторство захвата «Гучии и Хазарии», то есть капитанства Готии и генуэзской «Газарии».
Сахиб-диван (министр финансов) персидского Хорасана Ала-ад-Дин Джувейни в своей «Истории завоевателя мира» уточняет: «Бату сделался наместником отца и стал руководителем царства и своих братьев. Когда каан (Угетай) воссел на престол (монгольского) царства, он (Бату) подчинил и покорил сплошь все те края, которые были по соседству его: остальную часть земли кипчаков, аланов, асов, русов и другие страны, как то: Булгар, М.с.к и другие. В своем становище, которое находится в пределах Итиля, Бату устроил местопребывание и построил город, который называют Сараем. Власть его распространялась на все владения. Он был государем, который не придерживался никакой веры и секты, он их считал только способом познания Божества и не был последователем ни одной из сект и религиозных учений».
Персидская «М.с.к.» — это древняя Москва, тогда еще не столица русов.
Более точно о покорении Тавриды сообщил венецианский географ Марино Санудо Старший в своей «Секретной книге крестоносцев», обозначив дату повторного разорения полуострова 1242 годом: «Татары опустошили Русию, Газарию, Сугданию, Готию, Зихию, Аланию, Польшу и другие державы общим числом до тридцати».
Таким образом, с 1242 года Таврида, или по-тюркски Кырым, уже стала частью Золотой Орды в статусе улуса. Важно это было для монголов и потому, что полуостров был важнейшей составляющей северного маршрута Великого шелкового пути (ВШП, термин введен в оборот в 1877 году немецким географом Вильгельмом фон Рихтгофеном), ставшего заметным источником дохода казны Сарая.
Караван-сарай Солхата
Таврида лежала на так называемом северном маршруте ВШП, появившемся из-за периодически возникаемых мятежей и долгих войн в Персии и Месопотамии — на основном маршруте пути. Караваны из «Катая» в этом случае шли через Хорезм, огибали с севера Каспийское море и через территорию Волжской Булгарии и Хазарского каганата выходили к Азово-Черноморскому бассейну.
В свое время торговые дома при поддержке византийского императора Юстиниана начали поиск приемлемого маршрута через Кавказские горы, дабы обойти Междуречье и выйти к Тане с юга. Пытались пройти через Железные ворота Дербента, но персидские Сасаниды «повесили туда свой замок» в виде мощной крепости и стен, уходящих далеко в горы. Были выбраны два маршрута — мисимианский и даринский. По данным византийского хроникера Менандра, первый путь проложили вдоль течения Кубани на Клухорский и Марухский перевалы и далее — вниз по Теберде, Кодору до Себастополиса (нынешнего Сухума) или на восток через Бедию и Мокву к морю. Дорога проходила через перевал Гумбаши, спускалась в кисловодскую котловину и шла вдоль реки Подкумок. В районе нынешних Кавминвод тропы расходились. Северная трасса выходила к реке Кума, обогнув гору Змейка, недалеко от современного города Минеральные Воды, и шла вдоль берега к городу Маджар (нынешнему Буденновску) и далее к низовьям Волги. Южная же трасса проходила вдоль левого берега реки Подкумок до современного Пятигорска и после шла вдоль Кумы до перекрестка с древней дорогой, которая протянулась по западному побережью Каспийского моря и вела к низовьям Волги.
Второй путь выходил на Санчарский перевал и далее вниз по течению реки Бзыбь до Питиунта (нынешней Пицунды). И Себастополис, и Питиунт были хорошими портами, охраняемыми византийским флотом. Сам путь пролегал через земли дружественной христианской Алании. Предполагаемые маршруты и сегодня можно проследить по наличию древних горных церквей, которые необходимы были греческим купцам на долгом и опасном пути.
Там же организовывали своеобразные «пит-стопы» для караванов, превращавшиеся в населенные пункты и города. К примеру, остатки караван-сарая найдены в Верхнем Чегеме (КБР). За перевалом Гумбаши располагался городок Фуст, где находилась крепость Рим-гора (18 км от Кисловодска) у слияния рек Подкумок и Эшкакон. В свое время Фуст считался важным ремесленным и торговым центром Алании (раскопанная археологами площадь составляет 16 га). Еще одна крепость для охраны пути располагалась у горы Кольцо в долине Подкумка. Здесь торговцы могли безбоязненно заночевать по пути. Археологи предполагают, что еще одна караванная стоянка Великого шелкового пути располагалась близ Пятигорска у горы Развалка, где сегодня идут работы на городище «Развальское седло». Там найдены шелк, византийские и иранские монеты как раз VI-VII веков, керамика и прочее. От «седла» была проложена мощеная дорога к горам Змейка, Верблюд и Бык (последние два топонима напоминают о непременных «участниках» караванов, запряженных как раз верблюдами и быками). Очередной «пит-стоп» караванов сегодня известен как городище «Воронов-хутор» на мисимианском пути. Важным торговым центром, особенно выросшем при Золотой Орде, стал городок Маджар, упоминаемый в сказании «Дербенд-намэ». Изначально он находился во владениях Хазарского кагана, затем им владели аланы, монголы. О важности города говорит то, что были найдены остатки подземного керамического водопровода, без чего в сухой степи невозможно выжить. Маджар стал крупнейшим центром гончарного производства. Местными ремесленниками производилась высококачественная цветная керамическая посуда самых разнообразных форм, расписанная изображениями древесных ветвей, птиц, рыб, арабскими письменами и покрытая сверху тонким слоем глазури. Здесь же находилось кожевенное и шерстяное производства. Как бы в подтверждение «маршрутной» версии Маджара стало то, что археологами найдено здесь большое количество китайского фаянса, бронзовых китайских зеркал, посуды из Хорезма, бронзовая аптекарская ступка из Западной Европы. Знаменитый арабский путешественник Ибн Баттута, посетивший эти места в XIV веке, писал: «Город Маджар — большой, один из лучших тюркских городов, на большой реке, с садами и обильными плодами... В Маджаре мы совершили соборную молитву, по окончании которой на амвон взошел проповедник Иззеддин (или Медждэддин), один из правоведов и знаменитостей Бухары, у которого было множество учеников и чтецов, читавших перед ним. Он произнес проповедь и увещания, причем присутствовали начальник города и старейшины его. На базаре этого города я увидел еврея, который приветствовал меня и заговорил со мною по-арабски. Я спросил его, из какой он страны, и он сообщил, что он из земли Андалусской (Испании), что он прибыл оттуда сушей, а не ездил морем, и приехал через Константинополь Великий, через Румские земли и страну черкесов. Он упомянул также, что с тех пор, как он был в Андалусии, прошло 4 месяца. Торговцы странствующие, которые знакомы с этим делом, подтвердили правильность его слов».
Один из вариантов северного маршрута вокруг Каспия заканчивался в устье Дона у генуэзской фактории Тана. Там товары перегружали на торговые суда и везли в Тавриду. За счет этого резко вырос товарооборот Солдайи, Каффы и Солхата, ставшего центром ордынской торговли и эмитентом монеты.
Посетивший полуостров в 1253 году на пути в Каракорум к монгольскому хану посол римского папы Гильом Рубрук описал порт Солдайи: «Туда пристают все купцы, как едущие из Турции и желающие направиться в северные страны, так и едущие обратно из Руссии и северных стран… Одни привозят горностаев, белок и другие драгоценные меха; другие привозят ткани из хлопчатой бумаги, бумазею, шелковые материи и душистые коренья… Купцы из Константинополя посылают свои лодки, чтобы закупить сушеной рыбы, именно: осетров, чебаков и других в беспредельном количестве».
Арабский поэт Ибн-Саида в 1274 году отметил: «Население Судака представляет смесь народов и всех вер, благодаря бесчисленным торговым караванам с Запада и Востока».
Поэтому в середине XIII века для монголов Золотой Орды контроль над Крымом был равнозначен контролю над наиболее значимой частью мирового торгового рынка.
С развитием мореплавания и морской торговли ненадежные и длительные сухопутные караванные пути стали приходить в упадок. Один корабль мог загрузить товаров столько, сколько перевозила тысяча верблюдов, а скорость и безопасность перевозок были гораздо выше. Морской путь из Персидского залива в Китай занимал примерно 150 дней, в то время как караванный путь из Таны в Ханбалык (Пекин) около 300. Открытие Америки и налаживание колониальной системы с ее развитой сетью торговых факторий ликвидировали эксклюзивность Китая и его товаров.
Со временем Европа сумела перенять технологии изготовления многих заморских товаров — Византия начала развивать шелководство в Греции, бумагу начали производить на собственных фабриках с XIII века, порох — с XV. А изоляция Китая после монгольского нашествия заставила Запад самому заботиться о развитии столь необходимых ему технологий. Северокавказские маршруты Великого шелкового пути использовались купцами до 1453 года, вплоть до падения Константинополя под натиском турок-османов. Они же в 1475 году взяли Тану-Азов, оборвав и эту нить с Китаем. Торговля шелком сначала вовсе замерла, а затем перешла в руки турок, которые непрерывно воевали с европейскими христианами. Из-за этого кавказские дороги, храмы, караван-сараи приходили в запустение, а затем и вовсе обезлюдели.
