Солнечный союз
«Романтический» период экономического сотрудничества свободных греческих городов-полисов со скифами и таврами завершился очень быстро. Уже с началом греко-персидских войн давление степняков на эллинов, ослабленных прерванной связью с родиной, резко возросло. Метрополии в лице Милета и Гераклеи Понтийской попали в зависимость от Персии и не могли оказать военной помощи колониям.
Херсонес, Нимфей, Феодосия, Пантикапей, Керкенитида периодически оказывались в осаде скифами, разгромившими киммерийцев и ставшими основной военной силой Тавриды. Мирмекий (располагался в районе мыса Карантинный у современной Керчи) был захвачен и сожжен. Торговые эмпории и вовсе не могли оказать никакого сопротивления.
В этих условиях у греков Тавриды уже со всей серьезностью встал вопрос собственного выживания, и возникла очевидная необходимость объединения усилий для совместной защиты и организации эффективного войска. Архонты-правители греческих городов Тавриды и Боспора Киммерийского, страдавшие от набегов синдов, приняли решение объединиться в симмахию — военный союз. Во главе его был поставлен милетянин Археанакт — архонт Гермонассы (греческий город на Таманском полуострове), центром же симмахии избран Пантикапей, наиболее важный пункт, запирающий пролив между Понтом Эвксинским и Меотийским озером, чаще всего именуемым «болотом» (Азовское море).
В симмахию вошли Пантикапей, керченские Порфмий, Китей, Киммерик, Мирмекий и Тиритака, таманские Гермонасса, Корокондама, Кепы, Горгипия и Фанагория. Богом-покровителем симмахии считался Аполлон, жрецом которого и был Археанакт. Что вполне объяснимо: бог Солнца покровительствовал солнечной Тавриде и нес ей климатическое и экономическое благополучие. Серебряные монеты Боспора чеканились с профилем Аполлона и надписью-легендой APOL.
Херсонес Таврический в симмахию не вошел, пользуясь прямой защитой Афин. Так, Плутарх, описывая биографию знаменитого афинского архонта Перикла, замечал: «Среди походов Перикла особенно популярен был его поход в Херсонес, доставивший спасение жившим там эллинам. Перикл не только привел с собою тысячу афинских колонистов и усилил ими население городов, но также провел поперек перешейка укрепления и заграждения от моря до моря и тем поставил препятствия набегам фракийцев, живших во множестве около Херсонеса, и положил конец непрерывной тяжелой войне, от которой постоянно страдала эта земля, бывшая в непосредственном соприкосновении с варварами-соседями и наполненная разбойничьими шайками, как пограничными, так и находившимися в ее пределах».
Так что Херсонес, с опаской относившийся к соседям, предпочитал оставаться на особом положении в Тавриде.
В то же время создание Боспорской симмахии тут же доказало свою эффективность: совместными усилиями города-полисы обзавелись новыми оборонительными сооружениями на наиболее уязвимых для степной конницы участках, были успешно отбиты нападения синдов и меотов. Общими усилиями соорудили сразу три оборонительных Тиритакских вала со сторожевыми башнями, идущих через всю восточную часть Керченского полуострова от черноморской Тиритаки (нынешний Камыш-Бурун) до Меотиды-Азовского моря (длина самого протяженного — 25 км).
Создание симмахии позволило надолго обеспечить безопасность населения восточной части Тавриды, а Археанакту преобразовать ее в тиранию династии Археанактидов, правившую, по свидетельству Диодора Сицилийского, 42 года до 438 года до нашей эры. В те времена тиранами назывались не полоумные правители, а умелые и деятельные монархи, передававшие власть по наследству. Боспорская тирания Археанактидов (в литературе бытует термин «царство», но правители-цари (от имени Цезарь — «царь») появятся в мире лишь спустя четыре века) стала первым в истории государством на Крымском и Таманском полуостровах.
Поглотивший поглотителя
Сменившая Археанактидов в Боспоре династия тиранов Спартокидов уже не только защищалась, но и наступала. При тиране Перисаде I под боспорский контроль перешли Нимфей и Феодосия, таманские владения были расширены до Придонья (эмпории появились в Танаисе на Мертвом Донце и даже на территории нынешнего Ростова-на-Дону) и Прикубанья, Боспор получил торговую монополию для коммерции с Элладой и, что наиболее важно, право хлебного экспорта из Тавриды. А это выводило Боспор уже в число ключевых игроков на малоазиатском и балканском рынках.
Данное обстоятельство привлекло к себе особо пристальное внимание одного из эллинистических государств Малой Азии, вышедшего окрепшим из «войн диадохов», наследников империи Александра Македонского — бывшей персидской сатрапии, а концу IV века до нашей эры независимого государства Понт.
Его самый известный правитель Митридат VI Евпатор (по-гречески «сын благородного отца») давно смотрел на Тавриду как на свою житницу и заключил союзный договор с независимым Херсонесом Таврическим. Дешевое крымское зерно ему требовалось для ведения многочисленных войн, в ходе которых территория Понта, ранее занимавшего всего лишь приморскую Пафлагонию, выросла в разы за счет присоединения Колхиды, Вифинии, Каппадокии и почти всей Малой Азии.
Афинский оратор Демосфен утверждал, что из Тавриды в Афины поступает 400 тысяч аттических медимнов зерна ежегодно (медимн — мешок объемом 52,53 литра).
Согласно исследованиям заведующего отделом классической археологии Института археологии РАН, доктора исторических наук Владимира Кузнецова, только Боспор (без Херсонеса, Ольвии, Керкенитиды и др.) мог поставлять в Афины до 30 тысяч тонн зерна в год. Зачастую делая это в виде благотворительности в военные или неурожайные годы в Элладе. Вероятно, немалая часть зерна шла и в более близкий к Тавриде Понт.
Таким образом, крымская зерноторговля в годы расцвета сельского хозяйства на полуострове с его развитыми технологиями в античные времена становилась ключевым фактором экономики всего Средиземноморья. А за это стоило побороться.
В первую очередь бороться решил Митридат Евпатор, живо откликнувшийся на просьбу о помощи союзного Херсонеса, страдающего от нашествия скифов, и Боспора, которого раздирал политический кризис в связи с угасанием династии Спартокидов. У Митридата появилась прекрасная возможность поглотить богатый полис и создать для Понта хороший плацдарм для дальнейшего поглощения хлебной Тавриды.
Благодаря мощной понтийской армии и флоту скифы Скилура были разгромлены, оборона Херсонеса и Боспора восстановлена, а на троне в Пантикапее посажен сын Митридата Махар. Благодаря новым приобретениям территория Понтийского государства со столицей в Пергаме охватило все Причерноморье, сделав Понт Эвксинский «внутренним морем» Митридата.
Боспорское государство было поглощено, хотя и сохранило номинальные признаки суверенности.
Однако сам Митридат сделал роковую ошибку — решил меряться амбициями с Римом. Одна за другой проигранные войны привели к тому, что Евпатор утерял все свои азиатские владения, а территория Понта сократилась до размеров Тавриды. Столица Митридата была перенесена из Пергама в Пантикапей. Что создало определенный исторический парадокс: казалось бы поглощенный Боспор в итоге сам поглотил своего завоевателя.
Отчаявшийся Митридат приказал одному из телохранителей себя заколоть. Яд его не брал из-за того, что, боясь отравления, популярного в семье понтийских правителей, он с детства принимал его в малых дозах. Его сын Фарнак II «наступил на отцовские грабли» и тоже попытался тягаться с Римом. В 47 году до нашей эры его наголову разгромил Юлий Цезарь, пославший своему другу Гаю Мацию в Рим знаменитое сообщение о победе: «Veni, vidi, vici» (пришел, увидел, победил).
И Понт, и Боспор превратились в римские провинции. Их безопасностью и экономическим развитием (как и хлебными поставками) теперь уже занимался римский сенат.
