Археолог-детектив
— Татьяна, начало 2000-х — время, когда большинство абитуриентов шли на экономический, юридический, а вы предпочли науку, поступаете на исторический факультет и выбираете специализацию «археология». Что стало поворотным при выборе профессионального пути?
— Мои родители, кстати, тоже советовали идти на юридический. Мне аттестат позволял выбрать любое направление (школу Татьяна Сабирова окончила с золотой медалью — прим.авт.), тем более что все учебные предметы были одинаково интересны: и математика, и физика, и гуманитарные науки. Но все эти увлечения я решила привнести именно в археологию. Со специализацией определилась еще в пятом классе. В тот период в нашей общеобразовательной школе № 73 г. Ижевска проходил практику студент-историк. То, как он рассказывал о формировании истории как таковой, на меня сильно повлияло. Он говорил о временной шкале истории, рисовал профиль земли, отмечая, как слой за слоем люди оставляют следы своей жизнедеятельности на этом профиле. Мы до этих занятий думали, что историки — люди, которые сидят в архивах, изучают рукописи, летописи. А он рассказал нам об археологе как о детективе, который должен зафиксировать следы, которые человечество оставило в земле, а потом, интерпретировав их, восстановить недостающие фрагменты наших знаний. С тех пор я захотела стать археологом. Это потрясающий способ открыть что-то новое из прошлого, что на самом деле ценно в настоящем и будет ценно в будущем. Я ни разу не пожалела о своем решении, как бы порой ни было сложно, ведь на исторический факультет поступают тысячи человек, а в науке остаются далеко не все.
— С тем практикантом в научной среде впоследствии не сталкивались?
— Я, когда уже работала в университете, пыталась узнать, кто у нас в тот год проходил практику. Но увы. А хотелось бы этому человеку сказать спасибо.
— В какой период вы обратили свое научное внимание на фибулы?
— Что такое фибула? Это застежка, брошь, являющаяся важным археологическим источником для реконструкции многих аспектов жизни населения Камско-Вятского региона. Похожие застежки характерны и для Древнего Рима. Но где Рим, а где наше Предуралье? А ведь эти украшения через множество контактов в итоге попали к нам. Местные мастера уловили заложенную в них идею, наполнили своим содержанием, декором. И фибулы прижились здесь. В 2012 году в рамках подготовки кандидатской работы «Фибулы Среднего Прикамья первой половины I тысячелетия нашей эры» я приступила к полномасштабному освоению нового не только для себя, но и для нашего региона направления, которое и сейчас активно развивается.
Фибулы как объекты познания мира
— До вас фибулы не изучали так широко?
— Изучали. Но в той работе, которую я начала в кандидатской и сейчас продолжаю уже в качестве сотрудника отдела исторических исследований Удмуртского института истории, языка и литературы Удмуртского федерального исследовательского центра Уральского отделения Российской академии наук, выбран путь исследований, который ранее в нашем регионе столь масштабно не применялся. Благодаря тем технологическим возможностям, которыми располагает Центр, мы можем определять, какой металл применялся, какой состав сплавов использовался для изготовления тех или иных украшений. В этом ракурсе перед нами открылся огромный пласт информации, что позволило получить новые знания из уже, казалось бы, изученных находок. Выезжая на полевые исследования, раскопки (как на поселенческие памятники, так и на древние могильники), работая в архивах, шаг за шагом мы получаем все новые открытия, дающие больше достоверной информации об истории региона, его социальных и экономических связях. В результате применения комплексного подхода к рассмотрению отдельной категории археологических предметов проведена классификация вещественного материала и создан интерактивный каталог фибул Среднего Прикамья.
Определены пути поступления в Прикамье импортных экземпляров, уточнены датировки некоторых местных типов находок. Исследованы технологии изготовления фибул; с помощью рентгенофлуоресцентного анализатора выявлен состав металлических сплавов. Зафиксированное с помощью структурно-семиотического метода единообразие в декоре и стилистическом оформлении позволило установить производственный центр, который располагался на территории современного Сарапульского района Удмуртии. Сегодня, располагая теми технологическими возможностями, которые дает Удмуртский федеральный исследовательский центр Уральского отделения Российской академии наук для исследований, мы можем неразрушающим методом изучить состав древних металлов. В настоящее время мы продолжили работу уже не только с фибулами, но и с находками более позднего времени в промежутке с VI по XIII в., когда мы вновь наблюдаем на нашей территории расцвет культуры. В идеале на основе получаемых данных я планирую провести исследование эволюции производственных, технологических и иных аспектов цветной металлообработки населения Прикамья.
И исторически, и экономически значимо
— Ваши находки, я так понимаю, после классификации в рамках научных исследований пополняют музейные коллекции, тем самым способствуя развитию культурно-исторического туризма в регионе, то есть это еще и вклад в сектор экономики?
— Безусловно, наша работа имеет значение и для экономического развития, в том числе в секторе туризма. Археологические находки впоследствии пополняют экспозиции музеев. Мы видим, что за последние годы наблюдается рост внутреннего туристического потока в Удмуртию. У нас немало интересных мест для посещения. Это, например, музей-усадьба Петра Чайковского в Воткинске, Музейно-выставочный комплекс стрелкового оружия им. М.Т. Калашникова, музей-заповедник «Лудорвай», а также музеи по всей республике, где сегодня хранятся обнаруженные нами находки. Эти объекты посещает множество туристов. Обнаруженные нами в полевых условиях объекты — один из притягательных поводов для похода в музей и, соответственно, увеличения туристического потока среди людей, интересующихся культурой и историей. Так что, да, вы правы, наша работа вносит вклад и в экономическое развитие региона.
Безусловно, важно, что в процессе своей работы мы изучаем археологический контекст. И когда мы в рамках экспозиций показываем какие-то находки из раскопок, то даем им и достоверную интерпретацию. От этого история становится еще более интересной широкому кругу людей. Ведь посетителям музеев, краеведческих экскурсий нужны не только предметы в витринах, им нужна живая история, нужен интерактив.
— Очевидно, что высока и образовательная миссия вашей работы…
— Это важно. Информации об истории Удмуртии до момента вступления удмуртов в состав Русского государства в XVI в. практически нет в письменных источниках. А удмуртская письменность появилась только в XVIII веке. И мы, археологи, в общем-то, пишем сейчас историю Удмуртии благодаря тем находкам, которые фиксируем, систематизируем, классифицируем, изучаем, сравниваем археологический контекст. И метод анализа металла в этом очень помогает. Наша научная информация входит не только в энциклопедии и справочники. На основании раскопок пишется история — формируются страницы учебников для общеобразовательных школ. Конечно, пропасть между прикладными аспектами и глобальными выводами огромная. И наша задача — ее заполняя, осторожно оперировать полученными данными. Это кропотливый, но очень увлекательный процесс. Также наши разработки берут за основу для создания программ дополнительного образования. Некоторое время назад я и сама вела занятия в археологическом кружке для школьников. Детям эти процессы очень интересны. Когда находишься на полевых работах, на раскопках, дети из соседних деревень часто прибегают посмотреть, спрашивают, что мы делаем. И каждому начинаешь объяснять важность археологических исследований, а они потом родителям рассказывают. Это тоже немаловажно. Своего рода популяризация и попытка донести до людей, почему и как важна работа археолога. Так как в наше время, к сожалению, процветает кладоискательство с металлодетекторами. «Черные археологи», как мы их называем, не всегда это делают со злым умыслом. Они не знают, как важно не только найти какую-то древнюю вещь, но и получить археологический контекст, в который эта вещь помещена. Кстати, в местах, где мы уже несколько лет ведем раскопки, были случаи, когда жители, обнаружив «черных копателей», не закрывали на это глаза, как раньше, а вызывали полицию. За что им большое спасибо.
— Много времени проводите на раскопках?
— Ежегодно на протяжении двадцати лет выезжаю на раскопки. Это не только Удмуртия. Археологу важно расширять границы исследуемого. У меня есть полевые выезды и в Тверскую область, в Пермский край, в Калининградскую область.
— Семья поддерживает вас в этой увлекательной, но все-таки непростой научной деятельности, которая, думаю, занимает много времени?
— Да, мой муж тоже археолог и кандидат исторических наук. Так что он меня понимает, как никто другой. Конечно, когда занимаешься наукой, приходится все четко планировать. У нас двое детей. И уже зимой мы с мужем начинаем планировать, кто и когда поедет на полевые работы. Мы оба сроднились с археологией. Для нас она неотъемлемая часть жизни.
Фото: архив героя.
Это проект «Молодые гении России» — цикл публикаций о молодых исследователях и их инновационных изобретениях, которые могут найти свое применение в различных отраслях экономики и способствовать решению важнейших для страны задач. Расскажите о нашем проекте друзьям, поделитесь этой историей в социальных сетях.
