То же ослабление и паралич центральной власти, та же утрата рычагов влияния на общество традиционными элитами под давлением низших слоёв, та же потеря контроля над ситуацией армией и силовыми ведомствами, те же попытки «дворцовых переворотов», та же «Семибоярщина»-«Семибанкирщина», то же резкое обнищание населения с явными признаками перебоев с продовольствием, те же авантюристы близ «трона», те же межнациональные-межконфессиональные конфликты «на украйнах» с признаками гражданской войны, те же центробежные тенденции в национальных республиках, то же резкое напряжение криминогенной обстановки. Положение усугублялось поражением в «холодной войне», распадом социалистической системы с расчеловечиванием коммунизма, потерей годами поддерживаемых экономических связей с другими странами, ликвидацией дружественных соседних режимов, испорченными отношениями и откровенным предательством (впрочем, взаимным) привычных союзников.
Известный американский политик Збигнев Бжезинский говорил: «Подобно столь многим империям, существовавшим ранее, Советский Союз в конечном счёте взорвался изнутри и раскололся на части, став жертвой не столько прямого военного поражения, сколько процесса дезинтеграции, ускоренного экономическими и социальными проблемами».
Нынешний президент России Владимир Путин назвал развал СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века“, когда десятки миллионов соотечественников оказались за пределами страны, что для российского народа стало настоящей драмой."Целостность страны оказалась нарушена террористической интервенцией и последующей хасавюртовской капитуляцией. Эпидемия распада перекинулась на саму Россию“.
Внутриполитическая дезинтеграция супердержавы вылилась в «парад суверенитетов» с появлением сонма «президентов республик», записывавших в своих конституциях приоритет собственных законов над федеральным законодательством. Глядя на них о своих притязаниях на суверенитет заявляли такие квазиобразования как «Уральская», «Дальневосточная», «Сибирская», казачьи республики, как это было в период двоевластия 1917 года.
„Михаил Сергеевич Горбачев заложил огромную мину под РСФСР, сделав попытку приравнять автономные республики к союзным, прекрасно понимая, что бóльшую часть России составляли национальные и автономные республики, от Мордовии до Якутии, - считает политолог Евгений Сатановский. - Но Горбачев хотел оставить Ельцину ужасно дырявый «плед» — поди потом сшей его обратно из лоскутков...Потом Борис Николаевич экспериментировал со своими реформами — «берите суверенитета, сколько сможете», — в рамках удержания себя во власти. И тема была простая: когда Ельцин покидает пост президента, все жмут друг другу руки и расходятся в разные стороны. А потом тема поменялась, но поменялась достаточно случайно. Это был такой исторический поворот, который никто не смог бы предположить. Но память о самой возможности «разойтись в разные стороны» осталась“.
Россия с новым прозападным правительством и либеральным политико-экономическим курсом с головой окунулась в непонятные и непродуманные реформы, которые привели к фактическому ограблению населения, крушению промышленности и сельского хозяйства, ломке всей финансово-экономической системы государства (Внешэкономбанк СССР в 1991 году объявил себя банкротом). Хуже того – эти реформаторские эксперименты над страной потребовали значительных кредитных ресурсов, получить которые можно было только за счёт внешних займов либо финансовых афер. Первое привело к гигантскому росту государственного долга перед зарубежными кредитными организациями, второе – к экономическому дефолту.
Непопулярная кровавая война в Чечне, разгул криминалитета и терроризма, появление «новых русских» из числа сомнительных предпринимателей и заметное социальное расслоение в обществе повергало население в уныние и депрессию. Резко выросла эмиграция, обозначилась тенденция к депопуляции.
Во внешней политике накрепко привязанную долгами и кредитами к западной «лодке» Россию открыто игнорировали и как военно-политическую силу всерьёз не воспринимали. Американский философ Фрэнсис Фукуяма в своей книге «Конец истории», ставшей политической доктриной США в 90-х годах прошлого века, заявил, что падение СССР и соцлагеря, распространение в мире либеральных идей «демократического образца» подчёркивает идеологическую победу Запада и конечную точку социокультурной эволюции человечества в окончательную форму идеального правительства. Именно победивший в «холодной войне» и «доказавший свою правоту» Запад теперь является настоящим «градом на холме» для всего человечества, которое теперь должно равнять себя исключительно под западные идеологические и духовные ценности. Именно увенчанный ореолом непогрешимости «коллективный Запад» будет диктовать всему миру правила поведения и преподносить готовые решения.
Кремль образца 90-х годов с его зависимо-соглашательской политикой добровольно отказался от многих геополитических, военных и экономических атрибутов советской мощи, сдав себя под «честное слово» западным политическим шулерам, вершившим судьбы мира по собственному разумению. Чем удостоился похвали ещё одного политического гуру, экс-госсекретаря США Генри Киссинджера, который мудро выразился по этому поводу: «Великие державы не жертвуют собой ради союзников».
Россия «святых 90-х» по подобным «дружеским» советам и осталась без союзников, без политического влияния, без авторитета, без эффективной армии, без внутреннего единства. Зато с толпой близких к Кремлю проходимцев и олигархов, с предательством элит, с громадными долгами, с вооружёнными конфликтами на окраинах и бандитским беспределом внутри, с обнищавшим населением, с подтасованными выборами, с подчинёнными космополитическому олигархату информационными потоками, которые уже обслуживали только его интересы, наплевав на интересах страны.
Тот же Бжезинский любил говорить: «Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков и ядерных кнопок, но поскольку 500 миллиардов долларов российской элиты лежат в наших банках, вы ещё разберитесь: это ваша элита или уже наша?».
Перед нищей и одновременно сказочно богатой страной, в которой полыхнула Вторая Чеченская война, маячила вполне реальная перспектива финансово-политического банкротства и распада по югославскому (чехословацкому) варианту.
Сменившему во главе страны «уставшего», долгое время «работавшего с документами» в ЦКБ Бориса Ельцина молодому, неамбициозному и никому широко не известному Владимиру Путину предстояло определить вектор развития России на ближайшую перспективу. Выбор был невелик и безрадостен: сохранить прежний либеральный курс, остаться «хорошим мальчиком» для Запада и утащить страну на дно. При этом материально обеспечив себя и своё окружение; либо пойти на союз с левыми силами, развернуть страну на 180 градусов и обеспечить ей стопроцентную гражданскую войну с «диким капитализмом», а себе — лавры Сальвадора Альенде; либо отдать Россию на откуп олигархии, привыкшей ногой открывать двери в кремлёвские палаты и решать свои вопросы явно непарламентскими методами.
Во всех этих случаях Россию ожидали беспросветные годы стагнации и анархии, которые неизменно привели бы к периоду окончательной утери де-факто потерянного суверенитета, внешнего управления над ядерным потенциалом и распада государства. Этот урок мы уже проходили в «смутных» 1610-м, 1918-м и 1991-м годах.
Однако, как и во многих иных случаях, руководство России выбрало свой «особенный путь» - ни вправо, ни влево. Новая доктрина страны была гораздо затейливей. Она состояла в уходе как от патерналистской опеки Запада, так и от деструктивного воздействия на власть леваков. А заодно и в так называемом «равноудалении» от разрушительного влияния олигархата. Основным инструментом этой доктрины было выбрано выстраивание новой жёсткой вертикали исполнительной власти с опорой на силовые структуры, сильно пострадавшие и дискредитированные в «святые 90-е», но наименее поддавшиеся коррупции и развалу.
Свою роль сыграл и рост цен на энергоносители, что позволило правительству не только завершить войну, но и раздать долги зарубежным кредиторам. А главное — обуздать кажущийся необузданным поток вывоза капиталов за границу.
„Дикий отток капиталов прекратился в 2000-е годы, то есть он стал более цивилизованным, он стал намного меньше, - уверен израильский политолог Яков Кедми. - Но он был непомерным по тем нормам, которые нужны были российской экономике. То есть, если бы этим капиталам не дали уйти с начала 2000-х годов, не дали бы их вкладывать в интересах тех, кто их прикарманил, а все-таки использовали бы с большей пользой для развития государства, то сегодня бы Россия была совершенно на другом экономическом и политическим уровне“.
В начале 2000 года был заключён негласный «пакт о ненападении» между властью и олигархами. Бывшая «Семибанкирщина» обещала не вмешиваться в действия ни региональной, ни тем более федеральной власти. А та в свою очередь закрывала глаза на художества олигархата эпохи «залоговых аукционов» и растаскивания госсобственности по частным структурам. После нескольких показательных порок «Семибанкирщина» самоликвидировалась.
После этого несколько лет ушло на расчистку авгиевых конюшен приведения региональных законодательств в соответствие федеральному — в стране осталась одна главная Конституция и один главный президент.
Нельзя сказать, что всё это делалось в белых перчатках и с поглаживанием по головкам. Слишком велика была пропасть, отделявшая бандитскую Россию 90-х от цивилизованного государства. И преодолеть её нельзя было в два прыжка.
К середине «нулевых» Россия смогла досрочно выплатить долги СССР (страна взяла на себя все долги Советского Союза) Парижскому клубу кредиторов (39 млрд долларов). А после «Пятидневной войны» с Грузией в стране началась масштабная модернизация вооружённых сил, призванная восстановить эффективную боеспособность всех четырёх «союзников» России и насытить их современными видами техники и оружия.
Эти обстоятельства не на шутку встревожили Запад, наконец узревший, что ситуация в политике кардинально поменялась и об «однополярном мире» уже не может быть речи. Как заметил один политик, «американцы так напились на похоронах Советского Союза, что до сих пор не могут отойти от похмелья».
Ответная реакция оказалась предсказуемой — Россия вновь была объявлена «империей зла», обвинена в имперских амбициях и стремлении шантажировать Европу газом. Всё это хорошо забытое старое, актуальное и в самые давние времена.
В своё время сразу после поражения России в Крымской войне последний канцлер империи князь Александр Горчаков в ответ на обвинения иностранной прессы в том, что, мол, Россия сердится и изолируется от «цивилизованного мира», ответил: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается».
История, как всегда, развивается по спирали. Россия сосредотачивается перед любой внешней угрозой. После поражений, неудач, катастроф, кризисов, революций, обид. Она особенная, ни на кого не похожая. Не согласная ни с каким внешним давлением. Огромная, имперски настроенная. Готовая к самопожертвованию, но не приемлющая чужой диктат.
Незабвенный Бжезинский: «Россия может быть либо империей, либо демократией, но не тем и другим одновременно».
История показала, что чужеземное правление в России не воспринимается и не терпится её населением. Самодержавие просуществовало менее 500 лет, а абсолютизм — всего два столетия. Коммунистический эксперимент выдержал испытание временем около 75 лет, псевдокапиталистический «вывих» - едва десятилетие. Исторический опыт продемонстрировал слабую жизнеспособность, а то и губительность всех этих доктрин и систем власти. Вероятно, «Особенный путь России» лежит в иной плоскости — грамотного симбиоза мягкой (!) восточной тирании с лучшими достижениями западной цивилизации при высокой внутренней организации административного и силового аппаратов. При разумном сохранении имперских начал с втягиванием в свою орбиту традиционно тяготеющих к ней государств (не будем величать их союзниками, как известно, союзников у России было два — армия и флот, стало четыре — ещё РВСН и ВКС).
Отличительная черта Империи прошлого — генезис российской государственности строился не путём геноцида, вытеснения, подавления, навязывания своей религии, традиций, сознания самым различным народам, входившим и входящим в её состав, а путём плавной интеграции в единое тело с сохранением собственной самобытности каждого из этносов.
Пошедшая по своему «особенному пути» нынешняя «империя» и олицетворяет собой тот самый Русский мир, так пугающий Запад призраком СССР.
