Главе Владимирского судного приказа (отвечал за судостроение до появления адмиралтейства) окольничему Алексею Протасьеву 1 апреля 1698 года было поручено собрать работных людей для очистки фарватеров рек Ворона и Дон для прохода судов. Однако, сначала выяснилось, что для очистки не выслано канатов, якорей, багров и других средств, а затем и вовсе вопрос был спущен на тормозах. Благо царь отбыл в Европу с великим посольством и не мог проконтролировать задачу.
В то же время флот был нужен в низовьях, в том числе для пресечения диверсий турок. Так в 1698 году до 40 турецких галер пытались осадить Азов, но не рискнули высаживать десант на побережье. Но в следующий раз всё могло закончиться более печально. Поэтому Протасьеву строить верфи предстояло ближе к устью.
Выбор пал на казачий Паншин городок, расположенный на древнем переволоке между Доном и Волгой и уже бывший базой русской армии ещё в Первом Азовском походе. В походном журнале за 1695 год Пётр Первый тогда записал: «Паншин. Городок на правой стороне (Дона), на острову, деревянным тыном огорожен; а тот остров, сказывают, мерою 15 вёрст».
Мысль о налаживании между двумя донскими протоками Паншина корабельной верфи высказал вице-адмирал Корнелий Крюйс (бывший норвежский пират), нанятый Петром в 1698 году с окладом 9 тысяч гульденов в год как раз для строительства флота. Крюйс как человек кипучей деятельности навёл, наконец, порядок на верфях (всего 17). Отыскал подготовленный казённый строевой лес, из которого отремонтировал 58 кораблей, из рук вон плохо построенных кумпанствами, и заложил ещё 60 судов.
Часть из них достаточно споро строились на паншиной верфи. Четыре самых больших в своём классе (длина — 37,8 м, ширина — 7,3 м) трёхмачтовых «барбарских» корабля: 46-пушечная «Крепость», 62-пушечный «Скорпион» (построен корабельным мастером Иваном Юрьевым), 52-пушечные «Флаг» и «Звезда» (построен иноземным мастером Изесом Томасом), предназначавшихся для срочной переброски в Азов. Строили их кумпанства боярина Льва Нарышкина, дяди царя, и именитого «гостя» Григория Строганова.
К весне 1699 года они уже были готовы сойти со стапелей. В марте Пётр вывел из Воронежа эскадру под командованием Крюйса из 9 отремонтированных кумпанейских кораблей — линкоры «Отворённые врата», «Миротворец», «Сила», «Меркурий», «Цвет войны» и 4 галеры. 23 мая эскадра пришла в Азов. Здесь царя ожидали ещё 7 боевых кораблей: «Уния», «Благое начало», «Безбоязнь», построенные на хопёрской верфи, и паншинская четвёрка «барбарских».
Но построение судов — это только часть решения проблемы. Нужны были морские кадры, кроме срочно повёрстанных в моряки солдат гвардии.
Согласно воронежской архивной книге азовских дел за 7206 год (1698 год), в апреле по личному распоряжению царя в Азов из Воронежа были отправлены 28 карбусов, ладья и «кага» (когг — одномачтовое парусное судно) со всеми мореходными принадлежностями. Из Архангельска выписан кормщик Ивашка Молот, которому надлежало «учить азовских жителей на реках и на морях, на корбусах, ладьях и иных судах водяному ходу в кормщиках». Инструктору за обучение платили щедро — 10 денег в сутки. Здесь и была подготовлена часть команд для керченской экспедиции Петра Первого, предназначенной для демонстрации российского флага и направления посольства в Константинополь для подписания мирного договора с Османской империей.
Царь вместе с Крюйсом тщательно отбирали эскадру, исходя из состояния и качества судов. Важно было не просто вывести суда в открытое море, но и не осрамиться перед турками. В итоге остановились на 10 боевых кораблях, двух галерах, галиоте, кипарисовой яхте и четырёх стругах (из построенных 113). Адмирал Фёдор Головин флаг держал на «Скорпионе», вице-адмирал Крюйс — на 84-пушечном «Благом начале», на линкоре «Цвет войны» — шаутбенахт Ян Ван Рез, «барбарцом» «Крепость» командовал голландец Питер Памбург, на нём же находился глава Посольского приказа думный дьяк Емельян Украинцев, а 42-пушечными «Отворёнными вратами» командовал капитан Пётр Михайлов, сам царь.
5 июня русская эскадра для боевого слаживания вышла к Миусскому полуострову, где велись работы по строительству крепостей. По утверждению правителя канцелярии морского учёного комитета Сергея Елагина, Пётр посмотрел строящийся Павловский шанец, «признав производящиеся там работы бесполезными», после чего возвратился в Азов. То есть основной военно-морской базе русского флота надлежало быть не там, а в крепости Троицкой, что на Таганьем Роге, бургомистром которой назначен вице-адмирал Крюйс. Для дальнейшей судьбы этого города 6 июня 1699 года стало определяющим днём.
А 7 августа Азовская эскадра прошла кутюрьминскую отмель, вновь вышла в Азовское море и взяла курс на турецкую Керчь. Начав первый боевой поход русского флота.
В Меотийском заливе, как записал в судовом журнале Пётр, был произведён «забавный бой, который закончился благополучно». То есть эскадра тренировалась вести настоящее сражение.
18 августа дюжина боевых кораблей под Андреевским флагом бросила якоря у Керчи, вблизи турецкой эскадры под командованием Гассан-паши, имевшего 4 корабля и 9 галер. К капчи-паше Мехмет-аге в Керчь были посланы боярин Фёдор Апраксин с толмачом сообщить, что флот не намеревается штурмовать турецкую крепость, а следует в Константинополь для переговоров о мире. В платье голландского корабельщика на руле адмиральской шлюпки сидел двухметровый моряк — сам неузнанный «капитан Пётр Михайлов».
Корнелий Крюйс записал: «Ужас турецкий можно было из лица их видеть о сей нечаянной визите с такою изрядно вооружённою эскадрою; и много труда имели, чтоб турки верили, что сии корабли в России строены и что на них российские люди. И как турки услышали, что его величество указал своего посла на собственных своих кораблях в Стамбул отвезть, то туркам ещё больше ужасу придало».
Капитан 1-го ранга Сергей Елагин менее категоричен: «Приход нашего флота и намерение отвезти посла морем на нашем корабле привело турецкие власти в ужас; велико также было их удивление при виде стольких судов, построенных в короткое время, а в особенности изумлял их переход по Азовскому морю, усеянному, по их мнению, мелями».
Пётр добился того эффекта, на который рассчитывал — турки по достоинству оценили силу, а главное решимость русского царя закрепить за собой Приазовье. Не только войском и крепостями, но и военным флотом.
От предложения посла Украинцева следовать в Константинополь посуху русские отказались, настаивая исключительно на морском проезде. После недолгих препирательств турки согласились пропустить только посольский корабль и прислали на «Крепость» своего лоцмана — грека из Кафы, который должен был сопровождать посла в Константинополь. «Барбарец» поднял два прямых и один косой парус и вышел в Чёрное море. 7 сентября он уже салютовал из своих 46 пушек в Босфоре, став первым российским кораблём, совершившим официальный зарубежный поход.
Емельян Украинцев заключил мир, крайне необходимый России перед войной со Швецией, а царь Пётр реализовал свою мечту — русский флаг реял на морских просторах, а его флот был признан иноземцами как серьёзный военный фактор.
Текст: Сергей Кисин
На фото: крепость Керчь
tassphoto.com
Проект Центра развития СМИ «Южное окно в Европу» реализуется при поддержке фонда «История Отечества»
