Центростремительная тенденция

Становление партизанской инфраструктуры на оккупированных территориях в 1941-м — начале 1942 года шло достаточно сложно. Не хватало буквально всего — от оружия и продовольствия до опыта организаторской работы и дисциплины. Успешно действовали лишь те отряды, которые либо состояли из профессиональных военных-окруженцев, либо которые возглавляли чудом сохранившиеся в период репрессий кадры, подготовленные к «малой войне» ещё в 20-30-х годах. Остальные, набранные из патриотически настроенных непрофессионалов, просто терялись в сложной обстановке, без связи, боеприпасов, питания, обеспечения, надёжной разведки и зачастую становились жертвой контрпартизанской работы фашистов.

Историк Алексей Попов пишет: «Возникшие в начале войны партизанские группы действовали разрозненно, на свой страх и риск. Многие из них стали лёгкой добычей карательных отрядов или несли неоправданно высокие потери. Условия ведения партизанской, диверсионной войны предполагали знания действовать мелкими группами, самостоятельно решать сложные задачи, не рассчитывая на помощь действующей армии в течение длительного времени. Необходимо было ориентироваться на местности, проявлять смекалку, быть незримым и неожиданно появляться там, где противник не ждал... Следует отметить, что в документах партии и правительства была только обозначена задача сопротивления в форме партизанской и подпольной борьбы. В целом они носили организационный, но в большей мере декларативный характер и призывали изначально к практически невыполнимым действиям».

По его подсчётам, к середине 1942 года в Белоруссии осталось на связи с Центром всего 65 партизанских отрядов. Из них 42 отряда были из числа 437 групп, наспех подготовленных для работы в тылу врага до октября 1941 г. при отходе советских войск и ликвидированных гитлеровцами в первые же недели оккупации. 13 отрядов из 65 — это были группы, переброшенные позже из тыла или сформированные из числа попавших в окружение военнослужащих Красной Армии.

Если к сентябрю 1941 года на оккупированной территории Ленинградской области насчитывалось до 400 «организованных» партизанских отрядов и групп общей численностью до 18 тысяч человек, то по состоянию на 10 июня 1942 года их осталось только 48. У брянских, калининских и смоленских партизан к тому же сроку уцелело не более трети заброшенных в тыл вермахта отрядов и групп.

Для эффективного управления боевыми действиями в тылу врага нужен был чётко функционирующий центр, куда стекались бы разведданные со всех участков вражеского тыла и откуда поступали бы грамотные приказы на конкретные диверсионные действия, согласованные с командованием регулярной армии. Кроме того, нужно было наладить надёжную связь отрядов с местным населением, без которой партизанская деятельность была бы малопродуктивной.

Таковым органом стал созданный постановлением Государственного комитета обороны 30 мая 1942 года Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандующего во главе с первым секретарём ЦК КП (б) Белоруссии Пантелеймоном Пономаренко.

Выбор в пользу партийного лидера Белоруссии был не случает. Пономаренко с начала войны сразу показал себя активным и деятельным поборником сопротивления захватчикам партизанскими методами. Уже в день захвата Минска 28 июня он выдал распоряжение на организацию диверсий на аэродромах, занятых противником, и направил с этой целью 28 групп общей численностью тысячу человек. Через два дня им же была подписана директива «О переходе на подпольную работу парторганизаций районов, занятых врагом». После этого в тылу группы армий «Центр» летом-осенью 1941 года были переброшены 437 партизанских отрядов и диверсионных групп, насчитывавших 7234 человека.

Исследователь Юрий Емельянов цитирует дневник ефрейтора вермахта Михаэля Грона летом 1941 года: «Пока мы доехали до Минска, наша автоколонна останавливалась и 4 раза обстреливалась из пулеметов и винтовок». По пути немцам пришлось чинить взорванный мост, а затем: «Нначалась такая пальба, что стало страшно. Это продолжалось, пока мы не выскочили из леса. Все же в нашей машине оказалось четверо убитых и трое раненых... Пока мы добрались до фронта, мы не переставали воевать с этими «невидимками». Недалеко от Березино мы имели с ними форменный бой, в результате которого в нашей роте выбыло из строя 40 человек».

Генерал пехоты Курт фон Типпельскирх, командовавший 12-м армейским корпусом в Белоруссии, вспоминал: «...в огромном, простиравшемся почти до Минска, лесисто-болотистом районе... Этот район контролировался крупными партизанскими отрядами и ни разу за все три года не очищался от них, а тем более не оккупировался немецкими войсками. Все переправы и дороги в этом труднодоступном районе, покрытом почти первобытными лесами, были разрушены».

То есть уже в конце лета первого года войны в Белоруссии были вполне успешно действующие партизанские отряды, сформированные усилиями партийного лидера республики.

Руководящая и направляющая

Полковник Анатолий Князьков в своём очерке о Пономаренко писал, что в 21 сентября 1941 год в своей докладной записке на имя Иосифа Сталина он утверждал: «Организованная систематическая диверсионная работа в тылу противника представляет огромную силу, значение которой для операций фронтов и армий трудно переоценить. Танковый батальон — грозная сила на поле сражения, в эшелоне совершенно беззащитен и ликвидируется с успехом 2-3 диверсантами».

Аргументы Сталина убедили, и он предложил Пономаренко заняться формированием диверсионных групп и отрядов, оснащённых трофейным оружием. Вот бы где пригодились навыки, которые прививались в начале 30-х годов в спецшколах, но не было уже ни этих спецшкол, ни специалистов по иностранному вооружению. Всё приходилось постигать с нуля самим партизанам.

Как это ни печально, но даже в пору тяжелейших испытаний для страны пресловутая «схватка кремлёвских бульдогов под ковром» не прекращалась. Сказывались ещё довоенные территориальные споры между руководством БССР и УССР за «полещуков» —принадлежность отторгнутых у Польши «восточных кресов». В частности, болотного Полесья.

Выдвиженец Сталина Пономаренко вспоминал, как столкнулся с интригами ставленника Лаврентия Берии Никиты Хрущёва, отчаянно ревновавшего соседа-белоруса.

«В декабре 1941 года и в первой половине 1942 года работа по созданию Центрального и республиканских штабов развернулась полным ходом. Но вдруг 26 января Г. М. Маленков сообщил мне, что ГКО решил приостановить все подготовительные мероприятия», — писал Пономаренко. Остановили на целых четыре месяца из-за того, что Берия и Хрущёв хотели провести на пост руководителя будущего партизанского штаба свою креатуру — наркома внутренних дел УССР Василия Сергиенко. Их не смущало, что тот в сентябре 1941 года фактически завалил эвакуацию аппарата НКВД из Киева, из-за чего до тысячи сотрудников оказались в окружении и в плену. Сам Сергиенко вынужден был скрываться в оккупированном Харькове и лишь затем каким-то чудом выбрался из окружения.

Впрочем, таких историй тогда была масса. Сергиенко простили, но Сталин отказался утвердить его в новой должности. 30 мая 1942 года на заседании ГКО Верховный был категоричен: «Партизанское движение, партизанская борьба — это народное движение, народная борьба. И руководить этим движением, этой борьбой должна и будет партия... Начальником Центрального штаба партизанского движения будет член ЦК ВКП (б)».

«С этими словами, – рассказывал Пономаренко со слов Микояна, присутствовавшего на этом заседании ГКО, — Сталин взял синий карандаш, обвел стоявшую последнюю в представленном списке мою фамилию и стрелочкой поставил на первое место».

Сергиенко же сделали его заместителем наряду с полковником Тарасом Корнеевым, представителем Разведуправления наркомата обороны.

Оперативный отдел Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) включал в себя три направления:

  • 1 — Карело-Финская АССР, Прибалтика, Ленинградская область.
  • 2 — Белоруссия.
  • 3 — Крымская АССР, Калининская, Орловская и Смоленская области.

Украинский штаб партизанского движения подчинялся непоследственно командованию Юго-Западного направления.

В Центральный штаб вошли представители партийных и советских органов, НКВД и Главного разведывательного управления РККА.

Создание штаба позволило завершить образование целой системы централизованного руководства партизанским движением на всём протяжении советско-германского фронта от Баренцева до Чёрного морей.

Первоначально Центральный штаб партизанского движения включал 81 человека и состоял из командования, секретариата и 9 отделов. В кратчайший срок специалистами штаба было подготовлено свыше 1420 командиров, начальников штабов и организаторов партизанских отрядов, 370 заместителей командира по разведке, 3480 инструкторов минно-подрывного дела и подрывников, 1224 радиста.

Для подготовки профессиональных кадров при ЦШПД была создана Высшая оперативная школа особого назначения. 1 августа 1942 года её начальником был назначен полковник Илья Старинов, за руководство разведывательно-диверсионными операциями партизан от НКВД отвечал опытный Павел Судоплатов.

За неимением профессионалов Старинов сразу же начал укреплять школу своими подопечными с фронта. «Правда, ветераны партизанской борьбы радости по поводу отзыва в Москву не выразили, — признавался он. — Затем я обратился с письмом к командующему воздушно-десантными войсками генералу Глазунову, попросил откомандировать в школу тридцать десантников. Вскоре они прибыли: молодые, рослые, физически крепкие. Откликнулся на нашу просьбу и Высший военно-политический институт, прислал выпускников. Тоже молодые, в новеньких гимнастерках со скрипучими портупеями, они нет-нет да и посматривали на золотые звезды, нашитые на рукава, и на алые кубики, пришпиленные к петлицам. Многие из этих политработников имели опыт партийной и советской работы, хорошую военную подготовку, но о партизанской войне в тылу врага разве что у Фадеева читали».

ЦШПД теперь занялся координацией деятельности всех партизанских сил, а школа снабжала их хорошо подготовленными кадрами.