Папа Джонатан запевал, к примеру, «Бамболео», мама Полина и дочка Юстина пели бэк-вокалом, Рашель отбивала ритм, а самый младший Матвей тряс погремушками, как маракасами.

А уже ближе к морю, когда все немного уставали, Джонатан сольно затягивал: «Ойся, ты ойся» или «Не для меня придет весна». Дети замирали, а жена смотрела на него с обожанием.


— Что чувствует казак, когда уходит на войну, что он думает? Все это есть в текстах: «Не для меня Дон разольется, и сердце девичье забьется с восторгом чувств не для меня». Если ты понимаешь русский язык, знаешь, о чем поешь, то слова будут идти отсюда, — Джонатан прижимает руку к своей цветастой африканской рубахе в районе солнечного сплетения. — И зритель тебе поверит…

Джонатан и Полина Тепе поют в краснодарской фолк-группе «Маруся». Ее участники, студенты из Африки, исполняют казачьи, украинские и даже грузинские и армянские песни.

«Маруся» родилась в местном ивент-агентстве в 2010 году, когда работавший там аниматором камерунец спел по бумажке «Маруся раз, два, три, калина». Это натолкнуло директора агентства Павла Челахова на нетривиальную мысль — собрать казачий хор исключительно из африканцев. Так будущие нефтяники, инженеры, строители и программисты стали артистами. Дебют ансамбля состоялся на чьей-то свадьбе, и там был триумф. Дальше — корпоративы, Дни города, гастроли, участие в финале «Минуты славы» на Первом канале в 2014-м и даже выступление на зимней Олимпиаде в Сочи.


Фото: Светлана Ломакина


Джонатан родом из Кот-д’Ивуара. Это бывшая французская колония — Берег Слоновой кости, сегодня крупнейший экспортер какао и кешью в мире. Одна из самых динамичных экономик в Африке и самая привлекательная для инвестиций страна на континенте.

— Я вырос в городе Тафире, он маленький, ориентирован на сельское хозяйство. Мой папа преподает биологию в колледже, у мамы небольшой мясной магазин. У меня два брата и две сестры, все мы получили хорошее образование. И благодаря этому смогли устроиться в жизни: мой старший брат директор банка в Кот-д’Ивуаре, второй брат юрист, одна из сестер тоже училась здесь и выступала со мной в «Марусе», но вернулась домой.


— Как вы оказались в Краснодаре?

— Это случилось 12 лет назад. В Кот-д’Ивуаре есть государственная программа, по которой отличники могут подать в ваше посольство документы на учебу в России. Но город выбрать не могут. Мне выпал Кубанский технологический университет. Я решил пойти на «бурение нефтяных и газовых скважин». Кто-то из знакомых посчитал, что я выбрал эту специальность, потому что она денежная, но на самом деле я продолжил дело своего папы: биология, геология, химия. Во время учебы мне все было интересно и легко давалось.


— Какими были первые впечатления от России?

— Ну понятно, что это снег. Дальше: отношения между преподавателями и студентами. У нас к педагогу нужно обращаться «месье» и дальше по имени. А тут просто Иван Иванович, в моей стране такое обращение считается неуважительным Я долго не мог преодолеть этот барьер.

Трудно давались слова с буквой «х»: хлеб, охранник, хорошо. Потому что во французском языке вообще нет такого звука.

А еще вся еда казалась пресной, не было тут таких специй, к которым я привык. И в магазине ничего непонятно: что за продукты, какие будут на вкус? Но со временем я научился, где находить специи, готовлю сам. Знаете, какой обалденный я делаю плов?!

...Мы в школе три месяца изучали историю России: Первая мировая война, Вторая мировая, Ленин, Москва, Красная площадь. Я мечтал увидеть Красную площадь своими глазами. Увидел. Понял, насколько у вас большая страна и великая история. А когда познакомился с Полиной, оказалось, что она, россиянка, ни разу в Москве не была! И я повез ее и показывал: вот ваш Кремль, вот метро, вот Большой театр...


Полина мулатка: папа ее родом из Уганды, мама русская. Родители познакомились во время учебы в Пятигорском пединституте иностранных языков. Потом папа вернулся на родину, и Поля росла как обычная русская девочка. Ну, не совсем обычная: не все русские девочки играют на трубе.


Фото: архив героев публикации


С Джонатаном она познакомилась в «Марусе»:

— Когда я пришла в хор, сразу попала на запись «Катюши»: тогда писали цикл патриотических песен. Меня поставили в ряд, я осмотрелась: все африканские ребята были на одно лицо. (Смеется.) Тут открывается дверь, и входит Джонни! Он никогда не опаздывает, тот случай был уникальным. И я вдруг увидела, насколько он не похож на других парней. Он был совершенно особенный. И лицо, и манеры, то, как он держался. Конечно, он мне сразу понравился. А благодаря «Марусе»: репетициям, концертам — мы сблизились, начали общаться. И вот — семья у нас, трое детей.


— Джонатан, а как вы попали в «Марусю»?

— Знакомый привел, 8 лет назад. Ансамбль пригласили выступать на «Минуту славы», а он сам не мог поехать. Я пришел на кастинг, им нужен был человек, который играл бы на кавказском барабане. Я играл на африканском, но смог и на кавказском. Потом мы лезгинку учили, у меня тоже хорошо получалось. Так и остался.

Когда я был студентом и жил в Краснодаре, выступал постоянно. Сейчас присоединяюсь к группе время от времени. Многие из нашего первого состава уже отучились, разъехались, поэтому сейчас в группе, в основном, новые ребята.


— Вы очень хорошо говорите по-русски. Это благодаря песням?

— Думаю, благодаря моему желанию учить язык и тому, что я не стеснялся спрашивать, когда что-то не понимал. У меня на родине 60 диалектов. Мама говорит на диалекте бакве, папа — на бете. Мой родной язык французский, в школе я учил английский. Но русский оказался сложнее всех. В первые полгода я не понимал ничего. Хотя делал вид, что понимаю: ходил в университет в костюме, записывал все лекции, не наполняя их смыслом. Спасибо, что у меня появился русский друг. Он догадался, что у меня проблемы, сам звонил и спрашивал: «Ну ты понял это? А это?» Давал мне свои лекции, объяснял заново. Благодаря ему я начал понемногу разбираться в языке и в предметах. А потом втянулся и учился хорошо. С тем парнем, кстати, мы дружим до сих пор.

А потом я три года работал таксистом, там было очень интересно. Пассажиры же тебе постоянно что-то рассказывают. Так я учил не только язык, но и погружался в жизнь, в проблемы русского человека.


— Таксист — довольно опасная работа, разве нет?

— Когда закончил университет, из-за того, что не было гражданства, долго не мог найти работу. А у меня же семья, поэтому и пошел таксовать.

У вас есть поговорка «тише едешь, дальше будешь». Я так и ездил: спокойно, избегая конфликтов. И за три года, пока таксовал, могу вспомнить только три неприятных случая. А, в основном, это была интересная работа.

А потом получил гражданство и наконец-то устроился по специальности: вначале был помбуром на Севере, теперь пошел на повышение.


Фото: Дмитрий Феоктистов (ТАСС)


— Помбур — это кто?

— Помощник бурильщика. Три месяца я проработал помбуром в Ханты-Мансийском автономном округе, в Нягани. Летел домой, и случилась такая история... Это на тему, какие люди мне встречаются здесь. В самолете разговорились с человеком, который сидел рядом. Я рассказал о своей работе, о том, что образование позволяет мне быть инженером и я очень хочу именно такую работу, но пока на самой низкой ступени. И тут он говорит: «У меня подруга работает в кадрах в нефтянке, как прилетим, я ей позвоню». Он взял мой номер, после прилета связался с ней, я отправил резюме — и всё, я нашел новую работу! В середине сентября опять полечу на Север, но уже инженером, как белый человек! (Смеется.)

Я прошу Джонатана объяснить, что он делал как помбур и что будет делать как инженер, и получаю развернутую лекцию по химии и геологии. Из простого я поняла, что помбур таскает много мешков, машет кувалдой весом 25 кг, и при этом ему все время нужно быть начеку: любая халатность может привести к тяжелым последствиям. Но халатность это не про Джонатана. Он собранный, ответственный, не пьет.

— Мужики шутят: так ты никогда не станешь русским! Но это не мое. Зато я стал пить чай, очень много чая, вот в этом я точно уже, как русский.


— Знаю, что поначалу у «Маруси» было недопонимание с настоящими казаками.

— Некоторые считали, что мы насмехаемся над казаками. Мы же объясняли, что все наоборот: надевая костюмы и исполняя песни, мы проявляем уважение к казачьей культуре.

В Африке тоже были войны, но в нашей культуре мало драматизма. А в русской культуре он есть. И особенно в казачьих песнях чувствуется эта глубина переживаний.


— Случаются ли курьезы во время выступлений?

— Постоянно. Ну, например, однажды моя сестра из-за волнения забыла взять свой сценический костюм на гастроли в Казахстан. Хор на сцене, а ей, в джинсах, пришлось петь из-за кулисы. Но зрители вычислили, что один — очень красивый — голос лишний, и криками и аплодисментами вытащили ее на сцену.

С сотрудниками ГАИ всегда весело получается. Когда мы куда-то едем на микроавтобусе, и нас останавливают, то до того, как начнут выписывать штраф, мы распахиваем дверь и начинаем петь: «Распрягайте, хлопцы, коней!» Все! О нарушении (но мы сильно никогда и не нарушаем) тут же все забывают, и начинается концерт. (Смеется.)

Ну и с исполнением армянских и грузинских песен бывали смешные случаи. Если русские и украинские песни мы понимаем, то кавказские заучивали как сочетания звуков. Конечно, иногда заучивали не так. Хорошо, что у нас был парень с феноменальной памятью. Вот он вытягивал весь коллектив, а мы подпевали — делали вид, что тоже знаем эти языки.


Фото: архив героев публикации


— Кстати, о языках. Вас в «Марусе» полтора десятка человек, все из разных стран. Как вы общаетесь между собой?

— Сейчас у нас, в основном, ребята из франкоговорящих стран, а раньше, когда были из Камеруна, Конго, Нигерии, общались на русском.


— Как вы воспитываете детей: в русских традициях или африканских?

— Мы протестанты, ходим в церковь, — отвечает Джонатан. — Живем по принципу «делай ближнему добро», в этом растут и наши дети. Надеемся, что вырастут достойными людьми.

— У нас хороший двор, девочек тут все знают, они всех знают, — добавляет Полина, — мы за них спокойны. Вообще благодаря Джонатану у нас много друзей и знакомых в Краснодаре. У мужа очень русский, я бы даже сказала, южнорусский характер: он со всеми общается, интересуется, как дела, предлагает помощь. Для местных африканцев это не очень характерно, они здесь живут своей общиной, а Джонни уже как свой.


— Джонатан, как вы объясняли родным и близким из Кот-д’Ивуара, что это значит — казак?

— Они сами увидели, что у меня появились усы и борода, у нас так не носят. Я рассказал, что мы в ансамбле, и я должен выглядеть, как казак. Кто это такой, объяснить довольно сложно, это ведь и воин, и земледелец, и певец.

Еще меня не раз спрашивали, какой у русских характер и что такое «русская душа». В двух словах тоже не расскажешь. Я говорил: она в песнях, которые мы поем. Сначала мы поем их здесь. Те, кто уехал, будут петь их там: на берегах Нила или Конго. Потом их дети тоже будут петь, а значит, они тоже будут носить в себе частицу этой души.

автор Светлана Ломакина/заглавное фото Дмитрий Феоктистов (ТАСС)


«Из России с любовью» — проект журнала «Нация», создаваемый при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Это истории иностранцев, которые однажды приехали в нашу страну, прониклись русской культурой, просторами, людьми — и в конце концов сами стали немножко русскими.

Расскажите о нашем герое своим друзьям, поделитесь этой историей в своих соцсетях.