Время неумолимо. Бывших юных узников фашизма, как и ветеранов войны, сегодня в живых — по счету. И среди них — ростовчанка Клавдия Ивановна Сисюкина. Ей 99 лет. И тем более поражает ее активная жизнерадостность и ясная память.
Вот что рассказывает она о тех страшных днях:
— Мы жили в Ростове, на Втором поселке Орджоникидзе, когда город заняли немцы. И уже осенью 1942 года они начали угонять молодежь в Германию. Мне только исполнилось 16 лет. И вот в начале октября к нам пришел квартальный полицай — наш сосед Иван Братченко в своей фашистской форме и приказал, чтобы 8 октября я была на товарной станции. «Дядя Ваня! — умоляла я его, — не отправляйте меня, я еще маленькая!»— «Ничего, подрастешь в Германии! А не придешь — всех вас расстреляем».
В Польше на фильтрационном сборном пункте нам устроили дезинфекцию — обливали с головы до ног специальными химическими средствами, да еще и смеялись над нами. Потом повезли в Баварию, в концлагерь Дахау. Там часть ребят и девушек покрепче выбрали для рабской работы на фермах окрестные помещики, а остальных, в том числе и меня, отправили в Мюнхен, в лагерь для несовершеннолетних № 25, где мы работали на фабрике «Декель-Сименс».
Тяжело вспоминать условия той нашей жизни и работы. Кормили раз в сутки. В столовой, которая была в подвальном помещении, в большом котле варили брюкву, шпинат и капусту, в редких случаях картофель. Каждому узнику на неделю выдавали батон черного хлеба, но из-за сильного голода мы его съедали сразу за один-два дня, а потом только на Бога и надеялись. Завтрак был нам не положен и ужин тоже. И я не помню, чтобы заэти два с половиной года хоть когда-то поела досыта.
На фабрике выпускали детали для какого-то специального оборудования. И у станка, на котором я сверлила отверстия в этих деталях, часто ломалась иголка, а иногда я ее ломала умышленно, чтобы хоть немного отдохнуть. Мастер, которого мы прозвали «шестиголовый змей», менял иголку, но она ломалась снова и снова. Он злился и часто бил меня.
Лагерная администрация принуждала узников писать на родину ложные письма о якобы хорошей жизни в Германии, позировать со счастливыми улыбками перед фотографом для публикации снимков в их газете «Новая правда».
Так шли горькие месяцы... Но летом 1944 года американские самолеты превратили Мюнхен в руины, а наш деревянный лагерь сгорел. Мы чудом остались живы. Всех, кто работал на фабрике «Декель-Сименс», отправили в деревушку Бляйх, где, видимо, был ее филиал. Поработав там немного и не выдержав издевательств мастера, я совершила первый побег. Меня поймали и посадили в карцер, где все стены, пол и даже спальное место были бетонными. Продержали меня в карцере без пищи пять дней. И вернули к станку. Но так жить было уже совсем невмоготу, и в ноябре мы с подругой Соней опять решились на побег. Но через несколько дней нас снова задержали и на этот раз отправили в тюрьму. С 5 декабря 1944 года я провела в одиночной камере почти пять месяцев. Пока в конце апреля вдруг не услышала крики: «Выходите! Вы свободны!» И через несколько минут камеры открылись. Истощенные, измученные, но оставшиеся в живых, мы выходили, едва волоча ноги, и плакали от радости.
Освободили нас американцы. Их военные врачи сразу провели медосмотр всех освобожденных заключенных. Раны на моем теле смазали какой-то мазью, завернули меня в простыню, дали лекарство ... А следы ран, полученных в застенках, сохранились у меня на всю жизнь.
Через несколько дней мы узнали, что война закончилась. Пришла пора возвращаться к мирной жизни. Однажды, собрав бывших узников, представитель Соединенных Штатов заявил: «Если вы вернетесь на родину, вас будут судить как предателей. Ваша вторая родина — это Америка!» И предложил садиться в стоящие рядом американские автобусы. В это же время на сборный пункт прибыли автобусы из советской зоны. Некоторые в растерянности плакали, метались от одного автобуса к другому. А я до сих пор помню высокого молодого советского офицера. Он кричал: «Возвращайтесь домой! Вас ждет Родина! Вас ждут родители! Вас ждут малые братья, сестры! Война закончилась! Мы победили!»
Нас привезли в советскую зону, где после проверки меня взяли на работу учеником счетовода полевого военторга. И это определило мою профессию на всю жизнь.
…Вернувшись на родину, Клавдия Ивановна почти тридцать лет трудилась кассиром, бухгалтером и главным бухгалтером в Миллерово, Гуково и родном Ростове. И в преклонном возрасте она остается активным и разносторонним человеком. Счастливая жена, многодетная мать и любимая бабушка — у нее четверо детей, девять внуков и 11 правнуков. Она встречается с молодежью, пишет стихи, участвует в различных литературных конкурсах и мероприятиях совета ветеранов Первомайского района Ростова.
— Клавдия Ивановна — человек с невероятной силой духа, с которого нужно брать пример нынешним и будущим поколениям, — отметил губернатор Ростовской области Юрий Слюсарь, приехавший в начале мая 2025 года в гости к Клавдии Ивановне Сисюкиной, чтобы вручить ей юбилейную медаль в честь 80-летия Победы.
АНО «Центр развития СМИ» совместно с РРО ООГО «Союз женщин России» при поддержке АНО «Агентство развития гражданских инициатив Ростовской области» реализует проект «Донские труженицы: от Великой Отечественной войны до наших дней»
